Карантин
Шрифт:
– Что будем делать? – спросил я, кладя палец на курок пистолета и опускаясь за козырек крыши. У нескольких наших я заметил обрезы, у одного парня была какая–то древняя винтовка, еще у пары человек – пистолеты. – В перестрелке нам их не взять.
Боб кивнул в знак согласия, но остальные, судя по взгляду, придерживались другого мнения. Но выбора все равно не было?
– Может, если мы начнем стрелять все сразу, удастся их отпугнуть, – сказал я.
В это время люди внизу протянули от одной из машин толстый трос и зацепили его за створку ворот.
– Есть предложение получше, – раздался голос
Моментально восемь бутылок разошлись по рукам. Вблизи было видно, что внутри находится еще одна малюсенькая закрытая пробкой бутылочка с жидкостью. Учитель включил горелку и мы быстро подожгли фитили.
– Бросаем!
Бутылки с зажигательной смесью полетели в наших врагов.
Бах! Бах! Бах!
В ответ раздались автоматные очереди. Донесся звон битого стекла. Дико закричали люди. Улицу внизу охватило пламя, яркие языки которого окрасили рассветное небо.
Боб выглянул наружу.
– Удирают! – крикнул он нам.
Я тоже украдкой высунулся с крыши. Люди набились во второй внедорожник и тот, резко стартанув, понесся прочь, оставляя за собой густой столб дыма.
– Пойдем внутрь. Дымом лучше не дышать, – сказал учитель, и мы, прикрывая рты и носы, пересекли крышу и стали спускаться. Глаза щипало даже от малой толики дыма, успевшей подняться к нам.
– Что это за смесь? – спросил я, когда мы остановились на площадке перед трассой.
– Военная тайна, – ответил учитель. – Скажу только одно: в составе есть хлор.
– Сбежали, – констатировал Том. Он вышел к нам навстречу с группой вооруженных мужчин. – Но уверен, они вернутся и подготовятся получше.
– Нужно потушить огонь, – сказал учитель и отправился на улицу вместе с несколькими мужчинами.
Том с явным осуждением смотрел на Боба, а мне даже нравился такой поворот событий: ведь если кого–то и надо было убеждать, что оставаться в Челси Пирс становится все опаснее, так это Тома.
– Боб, что тебе удалось разведать? – попросил я.
Подошел Даниэль, а Боб с улыбкой обвел собравшихся торжествующим взглядом: вокруг собрались почти все, нашедшие приют в спорткомплексе. Возбуждение после утреннего происшествия спало, нервы улеглись.
Боб нагнулся над огромной картой Манхэттена, расстеленной на столе в столовой.
– Вот здесь. Точка доступа к спускному клапану находится в Центральном парке.
– И? – спросил Даниэль.
– И там все в порядке!
Нарастающей волной покатились возгласы радости. Молчал только Том. Карту обступили люди.
– А как в Парке?
– Что–что? – переспросил Боб – мой вопрос потонул в общем галдеже.
– Как Парк? Как возле водохранилища? – переспросил я, указывая на отметку возле точки доступа, сделанную ручкой на северном берегу водоема. – Там ведь полно Охотников?
– У водохранилища, да. Их тысячи, – не стал скрывать Боб. – Днем я видел только слабых, тех, которые пьют воду, а вот на закате стали появляться другие: они выбирали самых обессиленных
– Нельзя затягивать: нужно выдвигаться, пока светло, – заключил Даниэль. – По туннелю мы выберемся из города.
Том рванулся из столовой, но Одри поймала его у выхода. Она снова попыталась успокоить его, вразумить, убедить отбросить эмоции и спокойно взвесить аргументы.
– Они весь день будут переругиваться, – сказал я Пейдж.
– Угу.
Она наблюдала за отцом: Том сидел рядом с Одри и, читая ее записки, согласно кивал, будто наконец начинал понимать слова Даниэля и Боба.
– А что, если уйдут все, кроме нас?
– Не волнуйся, они договорятся, вот увидишь. – Я поднял забинтованную руку к ее лицу. – Твой отец намеренно устраивает это шоу, взвешивает «за» и «против» у всех на виду, чтобы сохранить авторитет.
Девушка кивнула.
– А если бандиты вернутся?
Я посмотрел на собравшихся в столовой людей. Несмотря на то, что нападение произошло совсем недавно, – а вполне возможно, именно потому, что они так удачно отбили его, – все улыбались и оживленно обсуждали ближайшие перспективы.
– Нет силы, способной победить в человеке стремление выжить, – сказал я. – Здесь достаточно оружия, чтобы отбить атаку. Только что вы будете делать, если они вернутся и организуют осаду, чтобы взять вас измором? Что вы будете делать, если не сможете выйти за пределы комплекса? – Я махнул рукой в сторону столов, заваленных оружием и самодельными бомбами, возле которых сгрудились мужчины. – А вообще, здесь хватит оружия на любую оборону, так что вы не пропадете.
Пейдж улыбнулась, но по глазам я понял, что она мне не особо поверила. Вот и хорошо. Чтобы быть в форме, нельзя расслабляться.
Я забросил рюкзак на плечи.
Когда мы с Даниэлем прощались, в его взгляде явственно читался страх за людей, решившихся с ним уйти – с одной стороны, а с другой – готовность принять самый худший исход. Даниэль прекрасно знал, что человеку нельзя сидеть на месте, если он хочет что–нибудь изменить. И Бог с религией были тут совершенно ни при чем.
Боб пожал мне руку. Его черные глаза светились надеждой и ожиданием. Их хозяину многое пришлось повидать. Осталось ли хоть что–нибудь, к чему он не готов? Мне бы хотелось услышать от него несколько мудрых напутственных слов, но просить специально, пожалуй, не стоило. Вряд ли имеет смысл обращаться к прошлому и искать в нем ответы.
– Завтра через три часа после рассвета, – напомнил он.
– До встречи, – ответил я и ушел.
Пейдж вместе со мной вышла за ворота, возле которых стояли два охранника и наблюдали за улицей. От машины бандитов осталась только бесформенная груда обугленного металла, залитая пеной из огнетушителя. С крыши спорткомплекса еще несколько мужчин осматривали прилегающую территорию. Я помахал им рукой.
А где же были все эти бравые ребята прошлой ночью? Или привыкли жить по принципу «моя хата с краю» и поэтому спокойно созерцали, как Том избивает Даниэля, и обрадовались, когда появился кто–то и исправил ситуацию? Неужели нью–йоркцы так ничего и не поняли после всего, что случилось с их городом? Неужели я зря верил, что теперь мы будем готовы стоять друг за друга любой ценой только потому, что это правильно?