Карат. Чёрное сердце

Синякова Елена

– Я не понимаю. Тогда зачем я понадобилась вам? Как оказалась в этом театре под названием «семья», где каждый из тех, кого я считала родными, не имеет ко мне никакого отношения?

Марианна отпила глоток спиртного, словно не могла сразу ответь на этот вопрос, в конце концов выдыхая откровенно и на чистоту:

– Мой сын убил твоих родителей, и не смог оставить тебя одну. Как и родителей Михаэля.

Кровь отхлынула от лица бедной девушки, когда она прошептала одним губами:

– За что убил?..

Женщина сделала глубокий вдох, но ответила снова честно, отчего я покрылась мурашками,

боясь поверить в то, что услышала.

– Часто звери убивают не по велению логики или за деяния, а просто потому что хотят крови.

Все застыли, глядя на женщину. Даже Карат в какую-то секунду просто застыл с бокалом, который поднес к губам, чтобы выпить, глядя на нее сквозь прозрачное стекло, словно пытаясь скрыть, как ахнули зрачки, расползаясь по радужке глаза, но не торопясь ничего говорить, даже когда Марианна повернулась к нему, чуть улыбнувшись с какой-то странной необъяснимой грустью, добавляя:

– Я знаю, что вам нужен он. Но вы не найдете его, не догоните и не сможете ощутить, даже если он будет рядом. Потому что он такой же как вы. Зверь.

Твою медвежью…

Повисло такая тишина, что казалось скоро станет слышно, как плавятся и дымятся наши мозги!

Даже Уран покосился на Карата, словно был не в состоянии перевести суть услышанного.

Наш главный враг был Бером?!...

Абсурд какой-то!

Все были не просто смущены услышаны, а в буквальном смысле выбиты из колеи, и только Карат чинно отпил из бокала, как ни в чем не бывало, продолжая рассматривать женщину тем взглядом, от которого становилось не по себе.

Можно было бы подумать, что сказанные ею слова не шокировали его, если бы не черная вспышка его зрачков, будто в какой-то момент его сердце ахнуло.

Мне казалось, что молчание длилось целую вечность в попытках взвесить всю информацию, обрывки которой только кружили голову и путали еще сильнее.

– Эти следы, - первым заговорил Карат, кивая на Марианну, - Откуда они у вас?

И я снова ничего не понимала в том, что творил Карат!

Вместо того, чтобы расспрашивать женщину о ее сыне и пытаться узнать хоть что-то, его заинтересовали шрамы, которые я увидела лишь после его слов.

Они тянулись уже едва заметными бесцветными тонкими линиями, начинаясь от шеи, и ускользая от взглядов под шелковой рубашкой.

Марианна улыбнулась печально, но снова поразила тем, что в ее душе не возникло даже попытки увильнуть от этого разговора или сказать ложь.

Только прежде чем ответить, она залпом осушила свой бокал со спиртным, что пили исключительно мужчины, протягивая его Карату, чтобы тихо попросить:

– Не поможете мне?

– Конечно.

Галантный, сексуальный, хищный – Карат был царь и бог в любой даже самой непростой ситуации, принимая пустой бокал, чтобы ловко налить еще одну порцию и вернуть ее женщине, чуть вскидывая брови, не торопя, но давая понять, что он явно заинтригован ее молчанием и попыткой правильно подобрать слова.

Почему это происходило, стало ясно, когда Марианна повернулась к бледной застывшей Мишке, умоляюще выгибая тонкие брови, чтобы приглушенно проговорить:

– Прости, родная. Все эти годы мне приходилось скрывать от тебя правду.

Мишка даже не смогла скованно кивнуть в ответ.

Она

все понимала, но до сих пор не могла поверить в то, что все это происходило. Снова и снова.

– Это не была автомобильная авария, из-за которой я больше не смогла ходить после разрыва позвоночника…

– Это был зверь?
– скорее закончил, чем спросил Карат, снова отпивая из своего бокала и внимательно наблюдая за каждым движением женщины, за каждой ее эмоцией, которую буквально впитывал в себя, пытаясь отыскать даже призрачные помыслы о возможной лжи.

Марианна кивнула, не сразу собравшись с силами, чтобы продолжить, когда по ее ощущениям я понимала, что даже спустя десятки прожитых лет эти воспоминания рвали ее душу и заставляли переживать ужас снова и снова.

– …мне было девятнадцать, и я успешно поступила в самый престижный университет без вступительных экзаменов, поскольку с отличием окончила школу и прошла собеседование. Родители гордились мной. Я была счастлива. Мир казался мне сказкой, в которой у меня было светлое будущее с любимой профессией и даже жених…- женщина скованно выдохнула, снова отпив из бокала и потянувшись вперед, чтобы взять с низкого журнального столика пачку сигарет и изящную зажигалку, тут же закурив тонкую сигарету, дым от которой пах вовсе не противно и отдавал запахом каких-то цветов, помимо табака, - Наши чувства были взаимны, родители с обеих сторон знали о нас, и была только одна договоренность – что мы поженимся после окончания университета.

Марианна криво улыбнулась, кивнув быстрый взгляд на внимательного и пронзительного Карата:

– Так наивно, правда?

– Вовсе нет, - отозвался он, откидываясь чуть назад и кивая головой с молчаливой просьбой продолжать этот рассказ, в котором было слишком много потаенных эмоций, что с годами не прошли и не стали тускнее.

– Каждое лето мы уезжали к бабушке в пригород, и жили у нее до наступления осени. Так случилось и в тот год. Мы всегда собирали в лесу ягоды, чтобы потом бабушка сварила душистое варенье, которое согревало душу зимними вечерами, но никогда не думали, что беда может подстерегать в лесу…

Я тяжело сглотнула, отпивая небольшой глоток вина, поморщившись оттого, что впервые познала этот странный вкус – немного кислый, немного горький, слегка сладкий – необычный настолько, что сложно было сказать сразу, понравился ли он мне.

Уже в тот момент этого рассказа, я понимала, какую боль и страх пришлось пережить женщине, не позволяя себе даже пикнуть и глядя на Карата, который кивнул, давая понять, что понял о происходившем дальше, тихо спросив:

– Этот мужчина. С которым вы встретились в лесу. На кого он был похож?

– На вас.

Мое сердце пропустило удар, оттого что я поняла, что Берсерк, изувечивший жизнь женщины был из нашего рода…и ведь это было даже не удивительно.

Бурым и Гризли не было надобности нападать на женщин – из законы уже как несколько веков позволяли на законных основаниях брать себе в жены девушек.

Полярные были слишком далеко.

И только Кадьяки были безумны и безудержны в жажде крови. И жажде плоти.

– Светлоглазый. Черноволосый. Обнаженный. Когда я увидела его, то подумала, что не видела мужчины красивее…и страшнее в его ярости.