Караул под «ёлочкой»
Шрифт:
– Гарантии сохранить вашу жизнь может дать только суд, - ответ Стрельникова прозвучал достаточно резко.
– Конечно, я мог бы обмануть вас пустыми обещаниями, но я хочу играть нашу с вами партию честно и открыто. Со своей стороны я могу гарантировать максимальное содействие в будущем рассмотрении судом вашего дела. В положительном для вас ключе, разумеется. Но это только в том случае, если вы согласитесь сотрудничать с нами. Причем согласитесь немедленно. Прямо сейчас. Потому, что время и в самом деле не терпит. Возможно, что от вашего решения рассказать правду, зависят жизни наших космонавтов на «Союзе». Итак, ваш выбор, Шестюк?
– Гарантии слишком зыбкие, - дыхание Шестюка сделалось прерывистым и тяжелым.
– И уж слишком ни к чему вас не обязывающие!
– Зато честные и открытые, - спокойно и веско парировал Стрельников.
– Давайте ближе к делу, Шестюк. Еще раз спрашиваю: вы согласны сотрудничать с нами?
– Согласен, - рот агента приоткрылся в косой ухмылке. Тонкая струйка слюны потекла из угла рта к подбородку.
– Вам что, плохо?
– Стрельников приблизил лицо к собеседнику и заглянул ему в глаза. Зрачки у агента были мутновато-болотного цвета, словно их начала застилать пелена зеленоватого тумана.
– Я бы не советовал вам заниматься симуляциями в любой форме, Шестюк. Это бессмысленно.
– Какая может быть симуляция, полковник?
– Шестюк ухмыльнулся подрагивающими губами и зажмурился, потряхивая головой, так, будто хотел прогнать какое-то видение, появившееся перед его глазами.
– Зачем мне это теперь? Я все вам скажу... Все... Только душно здесь что-то... Это все мои нервы... Нервы, понимаете?
– Кирилл, - Стрельников стремительно повернулся к одному из сопровождавших его парней, - ну-ка, давай быстро за врачом! И передай капитану Чекмаеву, чтобы немедленно шел сюда.
– Что-то мне совсем плохо, - едва слышно пробормотал Шестюк. Он сидел, скорчившись на стуле, и на его скулах постепенно расплывались серо-белые пятна.
– Мало воздуха... И темнеет почему-то... Это все мои нервы... И жара...
– Сейчас придет врач, - Стрельников по-прежнему не спускал глаз с агента.
– Ну-ка, откиньтесь на спинку стула и расслабьтесь. Это облегчает дыхание.
– Спасибо, полковник, - язык Шестюка заплетался как у пьяного.
– Я вам все скажу... Там, на «Союзе»... Микросхема в контуре управления... Под центральным пультом... Чуть левее... Искажение команд...
Он вдруг захрипел, дернулся всем телом и рывком вытянул ноги.
– Да что же это с ним?
– Стрельников снова встревожено склонился над агентом. Шестюк развалился на стуле и закатил глаза. Голова его безвольно запрокинулась влево, рот был приоткрыт.
– Черт, сердечный приступ у него что ли?
– Может ему дать воды?
– Макарьев наполнил стакан из-под чая уже успевшей остыть водой из чайника и протянул его Стрельникову.
– Шестюк, вы меня слышите?
– Полковник взял стакан и поднес к губам агента.
– Выпейте!
Стрельников приподнял подбородок Шестюка левой рукой и попытался влить немного воды в его искривленный застывшей ухмылкой рот, но голова агента вдруг судорожно дернулась в сторону, расплескивая воду из стакана. Тело Шестюка упруго изогнулось дугой над сиденьем и спинкой стула, но уже в следующее мгновение обмякло, и он боком начал сползать на пол.
Огибая стол, Макарьев рванулся к заваливавшемуся на бок Шестюку. Ему удалось подхватить соскальзывавшего вниз агента под мышки и удержать на стуле.
– По-моему, он без сознания, - Стрельников несколько раз легко шлепнул Шестюка ладонями по щекам. Агент был смертельно бледен, голова его безжизненно моталась из стороны в сторону.
– Черт, я не знал, что он сердечник...
– Никакой он не сердечник!
– возразил Виталий Кузин, который, наконец-то, уже совладал со своими эмоциями.
– Никогда на сердце не жаловался...
Минут через пять в сопровождении капитана Чекмаева и еще нескольких контрразведчиков появился врач - круглолицый пожилой подполковник из управления дивизии. Коротко поприветствовав присутствующих кивком головы, он склонился над полулежащим на стуле Шестюком. Приоткрыл пальцами веки, пощупал пульс.
– Что с ним?
– нетерпеливо спросил Стрельников.
– Сердечный приступ? Он без сознания?
– Он мертв, - врач выпрямился и осторожно отпустил руку Шестюка.
– Мертв?!
– Скончался несколько минут назад, -бесстрастным голосом констатировал врач.
– И, скорее всего, не от сердечного приступа, а от удушья. Подробнее я смогу сказать только после вскрытия.
44.
6 сентября 1988 года.
Космодром Байконур, вторая площадка.
Командный пункт.
– Работы на корабле «Прогресс» закончены, -голосом полковника Паршинова сообщил динамик оперативной связи.
– Прошу все испытательные расчеты покинуть зал. Дежурной смене провести прием и опечатывание помещений.
Ульяна стащила с головы наушники, отстегнула от воротника микрофон и устало потянулась. После той сумасшедшей и бессонной ночи любви, проведенной с Антоном Макарьевым, ей постоянно хотелось вздремнуть. Ну, хотя бы на часок или даже на полчасика! Вот и сейчас глаза слипаются... Эх, хорошо бы забыть о дежурстве и спать, спать, спать....
Нет, если бы не желание помочь Антошке поймать вражеского агента, Ульяна сегодня точно бы выпросила у начальника узла связи капитана Беклемишева внеочередной выходной и завалилась бы спать. Или, -что еще лучше, - просто бы не стала вставать сегодня утром с постели. Так бы и проспала весь день.
Она сладко зевнула и посмотрела на часы. Боже мой, только половина восьмого! Впереди больше двадцати часов этого нудного и однообразного бдения около дежурных пультов! Хорошо, что хоть сегодня ночью работать не придется. Испытательные работы закончены, через полчаса, максимум - через час, последние испытатели покинут корпус, и дежурная смена опечатает залы до самого утра. Вот тогда и можно будет прилечь на мягком диванчике за ширмой в углу комнаты и поспать всласть! Или, может быть, все-таки лучше сходить в гости к Антошке?