Караван специального назначения
Шрифт:
— Боюсь, — кивнул Доббс, — когда самолеты прибудут в Кабул, станет еще хуже.
— Вы правы, — подтвердил разведчик. — Сейчас многие из тех, кто ненавидит англичан, все-таки уверены, что их помощь необходима Афганистану. Но если помощь начнет поступать от русских, это подорвет наши позиции. Так что дело принимает дурной оборот.
— А мне, — возразил посланник, — кажется, что с этими самолетами нам на редкость повезло.
Вуллит удивленно поднял на него глаза.
— Еще бы, — подтвердил Доббс. — Мы здесь из кожи вон лезем, чтобы доказать, что дружба с русскими Афганистан до
— Вы хотите сказать…
— Самое лучшее, если самолеты не попадут в Термез. Например, авария на Амударье, пожар в порту или еще что-нибудь — вам виднее. У Советов положение тяжелое. Вряд ли они смогут выделить для афганцев еще пару аэропланов.
— Трудная задача, — произнес Вуллит. — Самолеты находятся под тщательным наблюдением.
— Вы узнали, кто из русских возглавит караван? — спросил Доббс, не обращая внимания на слова разведчика.
— Начальником каравана назначен некто Гоппе. О нем мало что известно, а вот другой летчик — Иван Чучин. Этого я хорошо знаю. Он из тех русских курсантов, которых я обучал летать в Англии.
— Старый знакомый? Хороший летчик?
— Классный пилот, — кивнул Вуллит.
— Может быть, — сказал посланник, — вам удастся договориться с русским летчиком?
— Исключено, — покачал головой Вуллит. — Чучин не тот человек.
— Что значит «тот», «не тот»?..
— Мне приходилось с ним сталкиваться, что называется, вплотную. Он патриот в абсолютной, что называется, величине этого слова. У нас с ним были разного рода беседы — в том числе по поводу возвращения в Россию… И знаете, что он сказал? Я здесь, дескать, лишь для того, чтобы с большей пользой затем служить Отечеству. Этакий подвижник времен Петра Первого… — он хохотнул, потом посерьезнел. — Нет, — произнес раздумчиво. — С Чучиным ничего не получится. В людях я ошибаюсь редко, а это, извините за каламбур, тоже весьма редкий тип…
— Тем хуже для него, — сказал Доббс. — Нет так нет. А вы уже знаете, кто мог бы вам помочь провести операцию?
— Есть один человек в Бухаре. Он уже глубокий старик, но полон сил и энергии. Очень умен и опытен…
— Я догадываюсь, о ком идет речь, — заметил посланник. — Я познакомился с ним в Кабуле еще пятнадцать лет назад. Но помните: он натура сложная и иногда становится совершенно неуправляемым. Вздорный, капризный старик. Будьте с ним поосторожнее.
— Я подумал, — сказал Вуллит, — что стоит подключить и нашего друга Ахмеда Али. Но как только намекнул, что от него-потребуется, он сразу запросил английский паспорт и такую сумму, на которую можно нанять целый отряд…
— Это было, вашей большой ошибкой, — Доббс смерил Вуллита долгим колючим взглядом и, помолчав, уточнил: — Ахмед Али тут же донесет обо всем Алим-хану.
— Я думаю, ему русские самолеты в Афганистане нужны не больше, чем нам. Алим-хан нам не помеха.
— Как знать… — протянул посланник. — Алим-хан подчас оказывается намного хитрее, чем можно было предположить заранее… Ну да ладно. То, что не удастся старику, сделают люди Энвера-паши.
Глава третья
— Вот те раз, — Плетнев быстро поднялся навстречу летчику. — На ловца, как говорится, и зверь бежит. Я как раз собирался за тобой послать. Да ты садись. Рассказывай, как добрался до Бухары? Надеюсь, без приключений?
Плетнев — плотно сбитый человек среднего роста с широкими скулами, массивным подбородком и большими навыкате глазами, нравился Ивану своей неиссякаемой энергией и решительностью. Вчера, собираясь к Плетневу, он размышлял, как лучше начать разговор, но комиссар, казалось, сам угадал его мысли.
— Добрался нормально, — ответил Чучин, осторожно присаживаясь на колченогий стул. — Вот только попутчики подобрались, мягко говоря, странные.
— Что так? — прищурился комиссар, занимая свое место за дубовым двухтумбовым столом с порезанным сукном на крышке.
Иван начал излагать все по порядку, стараясь не упустить ни одной детали. Он рассказал о том, как еще на ташкентском вокзале впервые увидел рябого толстяка. Вспомнил и о разговоре с цыганкой, и о том, как в поезде Тахир обратил внимание на рябого. Плетнев вроде и не слушал, перебирал исписанные листки на столе. Чучин сбился, понимая, что комиссар занят более важными делами.
«Явился неизвестно с чем, только мешаю занятому человеку», — подосадовал на себя Иван.
В дверь постучали. Высокий человек вошел в комнату, осторожно положил перед комиссаром какие-то бумаги. Тот молча их подписал. Человек бесшумно вышел.
— Сдается мне, — закончил Чучин, — толстяк неспроста по вагону шастал.
— Займемся мы твоим толстяком, будь уверен. — Плетнев наконец убрал в папку лежавшие перед ним листки и исподлобья взглянул на Ивана. — Значит, к старику решил не ходить?
— А вы как посоветуете?
Комиссар нахмурился, после небольшой паузы сказал:
— Не придется тебе уже увидеть Тахира.
— Что с ним? — встрепенулся Иван.
— Старика убили вчера вечером. Зарезали в собственном доме.
— Кто?
— Кто? — усмехнулся комиссар. — Так ведь убийца свой адрес обычно не оставляет.
— Значит, никаких следов?
— Внук у него остался, — сказал Плетнев. — Мальчонка двенадцати лет. Рассказывает, старик вернулся домой сам не свой. Угрюмый был, все молчал, а потом говорит внуку: «Пойдешь в город в гарнизон. Разыщешь летчика и передашь ему письмо». Сел писать, мальчонка пошел во двор лошадь кормить. Минут через двадцать вернулся — старик на ковре лежит. Мертвый.
— А письмо?
— Письма не было.
— Дервиши? — спросил Чучин.
— Кто знает? — пожал плечами Плетнев. — Мальчишка говорит, старик ждал в гости какого-то племянника из Нового Чарджуя, хотя никогда прежде про него не говорил…
— Значит, — рассудил Чучин, — Тахир хотел меня предупредить…
— Или завлечь в ловушку, — возразил комиссар.
— Скажите, — спросил Иван, — эти его рассказы о путешествиях, о Мекке — я так понимаю, он мне арапа заправлял?
— Ну почему же, — улыбнулся Плетнев. — Старику действительно пришлось скитаться по свету. Что правда, то правда. Но кто знает, куда его могло прибить, к какому берегу, во время тех скитаний…