Кареглазая моя
Шрифт:
— Нет, — ответила за дочь Холлис.
Финола бросила взгляд на помощницу:
— Хлоя, помоги, пожалуйста, Бетани снять платье, пока мы с Эйвери обсудим изменения. Бетани, мы оставим вашу маму с вами?
— Конечно.
Финола подошла к Холлис и забрала со столика рядом с ней пустой бокал.
— Еще шампанского? Или кофе?
— Кофе, пожалуйста.
— Я скажу кому-нибудь из ассистентов. Мы скоро вернемся. Идем, Эйвери.
Я послушно последовала за Финолой из примерочной. Она отдала пустой бокал проходящей мимо помощнице и попросила сварить
Я села на стул, на который указала Финола, и обеспокоенно поинтересовалась:
— Сложно будет перешивать клинья? Не придется ведь всю юбку переделывать?
— Попрошу взглянуть на нее модельера и драпировщика. За те деньги, что Уорнеры платят, в случае необходимости мы перешьем все чертово платье. — Она потянула плечи и потерла шею. — Знаешь, в чем проблема с этими клиньями?
Я покачала головой:
— Придется взглянуть повнимательнее.
— Главное правило дизайна для беременных невест: никогда не верь предполагаемой дате родов.
— Думаешь, Бетани слегка преуменьшает срок?
— Как минимум месяца на два.
Я непонимающе на нее посмотрела.
— Постоянно это вижу, — пояснила Финола. — Платья для беременных — самый быстрорастущий сегмент в свадебной моде. Примерно каждая пятая из моих клиенток в положении. И многие из них лгут насчет срока беременности. Даже в наш просвещенный век некоторые женщины боятся неодобрения родителей. Есть и иные причины… — Она пожала плечами. — Не наше дело судить или делать замечания, но если мои предположения верны, когда Бетани пойдет к алтарю, ее живот будет значительно больше, чем мы ожидаем.
— Значит, стоит забыть о клиньях и переделать весь перед, — рассеянно сказала я. — Хотя, наверное, времени на расшивку его бисером заново уже не останется.
— Наймем для этого жутко дорогую местную вышивальщицу. Сколько Бетани еще пробудет в городе? Можно запланировать еще одну примерку на завтра?
— Конечно. Утром?
— Нет, до утра мы не успеем. Как насчет днем, после твоего собеседования?
— Не знаю, насколько оно затянется.
— Если сама не успеешь, просто скажи Бетани приехать сюда к четырем. Я сделаю несколько снимков и отправлю тебе посмотреть, что именно мы исправили.
— Финола… ты точно уверена насчет даты родов?
— Я не врач, но могу гарантировать, что тут явно не четвертый месяц беременности. У нее пупок вывернут, а это обычно случается только к концу второго триместра. А то, как ребенок пинается? Весьма впечатляюще для плода, которому полагается быть всего с десяток сантиметров ростом! И хотя Бетани не сильно набрала в весе, живот выдает ее с потрохами.
Вечером я отправилась на ужин с Жасмин и старыми друзьями времен работы в индустрии моды. Мы сидели в итальянском ресторане за столом на двенадцать персон и постоянно общались параллельно как минимум на три-четыре темы. Как всегда, мои друзья знали самые последние сплетни и увлеченно обменивались слухами о дизайнерах, знаменитостях и тусовщиках. Я и забыла,
Нам принесли тарелки с карпаччо из говядины — сырое мясо было порезано на прозрачные ломтики тоньше, чем усыпавшие его хлопья тертого пармезана. Хотя официант пытался подать хлебные корзинки вместе с салатом, все за столом единодушно отказались. Я тоскливо посмотрела вслед ароматному, еще теплому хлебу.
— Мы могли бы съесть всего по кусочку, — сказала я.
— Никто не ест углеводы, — ответила Шивон, редактор раздела красоты в журнале Жасмин.
— До сих пор? — удивилась я. — Я надеялась, что они уже реабилитированы.
— Углеводы никогда не будут реабилитированы, — припечатала Жасмин.
— Боже, не говори так.
— Научно доказано, что лучше сыпать пакетики сахара прямо в рот, чем есть белый хлеб.
— Отправь Эйвери план КПД, — попросила ее Шивон и многозначительно на меня посмотрела. — Я сбросила шесть лишних кило за неделю.
— И в каком месте они у тебя были лишними? — поинтересовалась я, глядя на ее худую, как тростинка, фигуру.
— Тебе понравится КПД, — заверила Жасмин. — Сейчас все на нейпомешаны. Это модифицированная кетопалеодетокс-диета, которая начинается с белковой фазы. Вес уходит так быстро, как будто у тебя глисты.
Когда нам принесли закуски, я осознала, что единственная из всех заказала пасту.
Джетт, дизайнер аксессуаров известной марки, посмотрел на мои пенне и со вздохом сказал:
— Я в последний раз ел макароны еще при Буше.
— Старшем или младшем? — уточнила Жасмин.
— Старшем, — ностальгически протянул Джетт. — Я помню тот ужин. Карбонара с двойным беконом…
Осознав, что все внимательно на меня смотрят, я не донесла вилку до рта.
— Простите… Мне поесть за другим столом?
— Ну, раз ты сейчас считаешься гостьей из другого города, — решила Жасмин, — можешь есть свои пенне. Но когда переедешь назад, с изделиями из очищенной муки придется попрощаться.
— Если я перееду назад, — вздохнула я, — мне много с чем придется попрощаться.
На следующий день я взяла такси в центр и в час вошла в офис «Стернс продакшн». Спустя пять минут девушка с взъерошенной стрижкой в черном брючном костюме подошла, чтобы проводить меня на встречу. Мы проехали несколько этажей вверх на лифте и вошли в вестибюль с впечатляющим потолком, выложенным лавандово-серебряной мозаичной плиткой, и темно-фиолетовой мебелью.
Там уже ожидали три человека, которые приветствовали меня с таким искренним энтузиазмом, что я тут же расслабилась. Все они, молодые и стильно одетые, с улыбками представились. Женщину звали Лоис Эммонс, она занимала должность продюсера и помощника-референта Тревора Стернса; один из мужчин, Тим Уотсон, был продюсером по кастингу, а второй, Руди Уинтерс, — продюсером и ассистентом режиссера.
— Вы не привели свою милую собачку? — улыбаясь, спросила Лоис по дороге в просторный кабинет с потрясающим видом на Крайслер-билдинг.