Карельская сага. Роман о настоящей жизни
Шрифт:
Кирилл не торопясь прислонил удочку к стене и, ковыряя в носу, пошел обратно в дом. В ящике с инструментом лежали обрывки проволоки, оставшиеся с тех времен, когда прабабушка Кирилла делала над окнами в комнате карнизы в виде натянутой струны. Такой карниз остался над одним из окон: на нем висел цветастый кусок ткани, заменявший штору.
– Вот, брат, это совсем другая история, – нахваливал проволоку Алексеич. – И веревку я нашел, и крючок у меня есть.
Алексеич достал из кармана тряпку, в которую был завернут большой рыболовный крючок, раз в пять больше того, который был на удочке у Кирилла. Кирилл с недоверием взял в руку крючок,
– Сгодится, – наконец сказал он, быстро смотал веревку и, подмигнув Кириллу, добавил: – Пойдем вниз, к озеру, попытаем счастья в заливчиках.
Заливчиками местные называли небольшие болотины, которые примыкали к озеру. Кирилл никогда не видел, чтобы там кто-нибудь рыбачил. В основном местные садились на лодки и со стороны поселка выдвигались вглубь озера, на луды и к островам, где длинные каменные гряды в хорошую погоду поблескивали на солнце. Кирилл не раз видел, как в озере в тихую погоду вечером бушевала щука. Но это было настолько далеко от берега, что никакой надежды на то, чтобы добросить туда леску с поплавком, у Кирилла не было. Конечно, в силу возраста ему трудно было понять, что даже при удачном стечении обстоятельств, если бы щука позарилась на дождевого червя, она либо порвала бы леску и ушла, унося в пасти ее кусок с крючком, либо сломала бы удилище. И в том, и в другом случае Кирилл остался бы с носом и еще долго бы переживал.
Он шел позади Алексеича, стараясь понять, как все-таки они будут ловить щуку и зачем понадобился такой странный набор необходимого. У заливчика, ближайшего к дому, было тихо. Кирилл фыркал, разгоняя вокруг себя комаров и мошку. На воде, покачиваясь, плавали листья кувшинок, на которых дремали сонные стрекозы.
– Червей взял? – шепотом спросил Алексеич, закатывая рукава.
– Взял, – ответил Кирилл, протягивая консервную банку, где под слоем травы копошились свежие, выкопанные накануне черви.
– Забрасывай удочку, только тихо, и лови плотвичку, – Алексеич махнул рукой в сторону речки. – Лучше туда отойди и там поймай.
– Ага, – шепотом ответил Кирилл и помчался к реке.
Небольшая плотвица была поймана почти сразу, как только Кирилл забросил: он уже знал, что лучше всего забрасывать на середину речки и ждать, пока поплавок, сделанный из винной пробки, плывет по течению.
– Поймал! – закричал Кирилл, показывая дергающуюся на леске сверкающую серебристую рыбку, на что Алексеич выругался и замахал кулаками. Кирилл понял, что совершил что-то не то, и возвращался к заливчику как можно тише.
– Ты это, не кричи, а то распугаешь тут всех! – Алексеич взял плотвицу и насадил ее за спинку на свой крючок. – Сейчас живца пустим, посмотрим, тут щука должна быть, все-таки довольно глубоко и мелочи полно. Ну, была – не была.
Крючок был привязан к куску проволоки, а тот в свою очередь к веревке. Назначение столь хитроумного приспособления Кириллу было непонятно. Он внимательно следил за тем, как Алексеич проверил все узлы и, держа веревку за один конец, бросил крючок с плотвицей за несколько метров от берега, прямо в просвет между кувшинками, а сам спрятался, присев за траву и прибрежные кусты. Кирилл тоже присел.
– Чего, никогда так не ловил? – спросил Алексеич, стряхивая со шляпы осыпавшиеся на нее с верхушек кустов сухие листья.
– Нет.
– Это самолов, его на ночь можно поставить, но это с хорошей жилкой, не с веревкой.
– А как она клюнет? – с недоверием спросил Кирилл. – Где поплавок?
Алексеич усмехнулся.
– Если щука схватит живца, то сразу дернет, почувствуешь. Гляди, я конец веревки не отпускаю, а то щуке подаришь и живца, и остальное. Щука хитрая. Как схватит, так потянет вниз, а там заглотит. Сама на крючок и попадется. Подсекать надо уметь, не зевать. В поселке многие пацанята так ловят.
На Кирилла и Алексеича из зарослей осоки устремились полчища оводов. Но они не замечали ничего из происходящего вокруг настолько, что Кирилл ногой задел стоявшую в траве консервную банку с червями. Земля из нее высыпалась, половина червей успела расползтись, прежде чем Кирилл заметил свою оплошность и поставил банку обратно. Они просидели так почти час. В те мгновения, когда ветер слегка покачивал траву и кусты, Кирилл видел веревку, уходившую под воду. Веревка была неподвижна. Алексеич перебрасывал петлю веревки с одной руки на другую. Вдали со стороны поселка кто-то проехал на моторной лодке: волна раскачала листья кувшинок, и Алексеичу стало казаться, что веревку кто-то дернул. Он насторожился. Видя это, Кирилл замер. Он волновался, как волнуются те, кто совершает впервые в жизни что-то новое, очень ответственное и не рутинное, а крайне интересное, даже авантюрное.
От сидения в неудобной позе у Алексеича свело спину.
– Крепче держи, я разомну ноги, уже не чувствую их.
Веревочная петля была в руках у Кирилла. Он старался сдержать дыхание, чтобы не волноваться. Теперь он сидел в полушаге от воды, в засаде, как самый настоящий охотник, не замечающий ни криков ворон, ни атакующих оводов и комаров, ни того, что у него самого давным-давно затекли и стали покалывать ноги. Алексеич поднялся и с важным видом принялся расхаживать взад-вперед.
Когда веревка слегка дернулась, Алексеича рядом не оказалось.
– Алексеич, – тихо простонал Кирилл, – оно дернулось! Алексеич!
Но Алексеич, прогуливаясь, пошел к речке и не мог видеть творившегося. Кирилл привстал. Его сердце бешено заколотилось. Он боялся, что в самый ответственный момент скользкая от холодного пота веревка выскочит из рук. Взявшись за петлю обеими руками, он ждал, оглядываясь в попытках взглядом отыскать Алексеича. Веревку снова дернуло, на этот раз сильнее. Кирилл вскочил и встал в полный рост: Алексеич был далеко и смотрел совсем в другую сторону. В тот момент, когда Кирилл открыл рот и собрался окликнуть Алексеича так, чтобы он услышал, веревку очень сильно дернуло и стремительно потянуло под воду.
– Алексеич, клюет! – испуганно крикнул Кирилл и со всей силы резко дернул веревку в свою сторону.
На том конце веревки всё будто стихло, но через мгновение последовала целая серия толчков. У Кирилла дрожали руки, но он понемногу тянул веревку в сторону берега, отступая шаг за шагом назад. Алексеич бежал к нему, спотыкаясь о траву и сухие ветки.
– Держи, тебе говорю, не отпускай!
По мере того как рыба дергала сильнее и сильнее, Кирилл всё дальше отходил на берег. На поверхности заливчика у самых кувшинок сначала пошли огромные круги, затем показалась щучья пасть, которая тут же скрылась.