Карельский блицкриг
Шрифт:
Польский поход принес молодому волжанину повышение по службе и медаль 'За отвагу'. Комдив Рокоссовский упомянул о его удачных действиях в боевой обстановке в своем рапорте Тимошенко и своей властью представил лейтенанта к медали.
Привыкшего к просторам приволжских степей и широте украинских полей, местные карельские особенности сильно озадачили Любавина. Небольшие финские дороги оказались не готовы к той огромной массе войск, что хлынула в наступление через границу. Пехота, танки, конные упряжки с полевыми орудиями и тягачи с пушками крупного калибра, бензозаправщики, машины со снарядами, полевые кухни все находились в движении, нещадно мешая друг другу.
Никакого управления проходом войск не было и в помине. На дороге действовал принцип 'кто успел, тот и съел', въехавшие на дорогу машины не хотели уступать свое место на ней ни конному, ни пешему.
Все шли вперед, ориентируясь в основном по компасу. Карт было мало, и они были в основном у командиров полков и батальонов. Из-за возникшего на дороге хаоса и бардака, многие из соединений оказались оторванными друг от друга, а если этого не случалось, то на помощь тыловой поддержки рассчитывать не приходилось. Даже точно зная местонахождение своих подразделений, они не могли быстро пробиться к ним.
Крик, ругань и мат непрерывно стояли над военными дорогами весь световой отрезок дня. Именно здесь на финских дорогах как никогда остро встала проблема связи. Радиостанции были только в дивизиях, а привычная телефонная связь была невозможна. Вся надежда была на делегатов связи, но быстро найти и доставить командиру сообщение, в этом дорожном винегрете было просто невозможно.
Очень быстро выяснилось, что обходные маневры в условиях Карельского перешейка невозможны. С обеих сторон от дороги стояла стена леса и покрытые снегом гранитные глыбы. Налети в этот момент на дорогу эскадрилья финских бомбардировщиков и потери советских войск были огромны, но этого, слава богу, не случилось.Вся финская авиация в эти дни была стянута на защиту Хельсинки, которые 'сталинские соколы' уже дважды успели отбомбить, правда, не очень удачно.
Такая картина наблюдалась на всех дорогах в течение всех четырех дней, что соединения 7-й армии продвигались от границы вглубь финской территории. И чем дальше они уходили от пограничной черты, тем больше возникали подобные проблемы.
О них командиры полков и дивизий наперебой докладывали своим комкора, те информировали командарма 2-го ранга Яковлева, но никакой реакции со стороны командующего не последовало. Вместо того чтобы дать команду навести порядок на дорогах, он продолжал упорно гнать войска вперед, бодро рапортуя Мерецкову, а тот в свою очередь Москве.
Перед самым выходом к 'линии Маннергейма' командарм неожиданно решил поменять направление главного удара армии, сместив его с Выборга на район западного побережья Ладожского озера. Штаб 7-й армии посчитал, что там легче всего будет прорвать укрепления финнов, основываясь на разведывательных данных, полученных в конце 1937 года.
Как результат этого решения, стали новые пробки на дорогах и решение командарма начать штурм финских укреплений без предварительной инженерной разведки. У командарма горели сроки определенные Мерецковым для прорыва вражеских укреплений.
В результате этой спешки, реку Быстрая, что преградила путь советским войскам к основной линии финской обороны в этом районе было решено форсировать с марша. Как не упрашивали комдивы своих комкоров дать им время для проведения разведки, все было тщетно. Вперед и только вперед!
– таков был девиз тех декабрьских дней, обернувшийся потом большой кровью.
Все подходы к реке, финская артиллерия пристреляла более месяца назад и когда саперная команда попыталась установить переправу через холодную и быструю реку, она понесла сильные потери.
Руководимые своими корректировщиками, финны уверено били по южному берегу, перемалывая людей и подведенную к берегу реки технику. Черные столбы разрывов перемешивались с огнем и дымом от подбитых автомобилей и горящего в них имущества.
Попав под столь сильный и неожиданный удар вражеской артиллерии, саперы были вынуждены в спешке отступить, бросая ставшее ненужным снаряжение и вынося из-под огня раненых.
– Где наши артиллеристы!? Когда они по ним ударят!? Мы там у них как на ладони!!
– неслось по радио от полка к дивизии, но ничего утешительного в ответ не приходило. Артиллеристы и снаряды прочно застряли в той каше, что возникла на дорогах. К переправе через реку Бурную они прибыли только на следующий день, а пока корпуса требовали от дивизии, невзирая на потери продолжить форсирование реки.
Приказ есть приказ и через два часа, несмотря на ожесточенный огонь противника в район переправы смогли пробиться машины понтонного батальона, которые стали налаживать переправу.
Вслед за ними стали подтягиваться стрелковые роты, что не осталось незамеченным для наблюдателей противника. Едва только они приблизились к переправе, как финны тут же перешли с осколочных снарядов на шрапнель, заставив выскочивших из траншеи красноармейцев пробираться к стоящим у берега лодкам перебежками и ползком.
С большим трудом рота капитана Доброва и старшего лейтенанта Супонина погрузились на лодки и стали переправляться через студеную быструю реку и в этот момент, к артиллерийскому огню противника прибавился огонь пулеметный. ДОТов в этом месте переправы у противника не было, но две пулеметные точки в прибрежной роще у финнов имелись.
Страшно грести под завывание пролетающей над твоей головой шрапнели, но во стократ ужаснее видеть, как по тебе с того берега бьет вражеский пулемет. Как его хищные очереди стремительно летят навстречу твоей лодке, стараясь во, чтобы то ни стало смести тебя в черную бурлящую воду, не дать пересечь эти невыносимо долгие сто метров.
Иногда очереди задевали сидящих в лодках людей, иногда они проходили мимо, но была ещё одна опасность, грозившая смертью советским солдатам.
Большинство лодок, на которых переправлялись роты, были резиновые. Достаточно было одной очереди, одной пули попавшей в их наполненные воздухом борта, чтобы вывести её из строя. Получив такое повреждение, лодка либо переворачивалась и тонула, либо теряла управление и став легкой добычей быстрого течения, уносилась под сваи взорванного отступавшими финнами моста.