Карельский блицкриг
Шрифт:
В отличие от британской дипломатии, которая с давних пор удачно сочетала в себе как дипломатическую работу, так и разведывательную деятельность, советские посольства исполняли в основном представительские функции.
Да, под их крышей работали представители советской разведки, но сами дипломаты в основном озвучивали приказы и решения, пришедшие из центра, и больше констатировали свершившиеся факты, чем добывали информацию из различных источников.
Представители НКИД в Лондоне встречались с бывшими и действующими представителями британской дипломатии, слушали их мнения, высказывали свою точку зрения, обсуждали слухи и сплетни светской жизни. Во время таких встреч происходила своеобразная игра, где каждая из сторон пыталась дать как можно меньше информации о себе, но узнать как можно больше о противнике.
При этом очень часто происходила дезинформация противника. В жаргоне британцев это означало 'подсунуть дохлую кошку', на что они были большие мастера.
В таких условиях, было крайне трудно найти из всей той массы информации, нужные тебе сведения. Труд этот был сходен с трудом золотоискателя, что промывает горы породы в поисках крупицы благородного металла.
В силу этих обстоятельств, дипломатический канал поставки достоверной информации из Лондона был мал и скуден. Куда более точную информацию по своей линии добывала разведка, располагавшая к этому моменту такими агентами как 'Кембриджская пятерка'.
Именно они дали Москве относительно полную информацию о действиях британского правительства в Финляндии. Их сведения носили в основном фрагментарный характер, но свести их в одно целое специалистам по разведке не составило большого труда.
Однако и они, определенное время не позволяли оценить весь замысел господина Чемберлена, так как только приоткрывали кусочек занавеса над ними. Агенты информировали о том, что англичане и французы оказывают всестороннее давление на финнов, суля им, всяческие блага и давая всевозможные обещания, подталкивают к военному конфликту с Россией.
О том, что северный сосед занят усиленным приготовлением к войне докладывали и пограничники. На участке советско-финской границы под Ленинградом заметно увеличилось число провокаций со стороны финнов, в виде обстрела из оружия и попыток проникновения на советскую территорию.
На каждый такой случай, советская сторона подавала протест финским пограничникам, на что получала разные по форме, но оскорбительные по содержанию ответы. Иногда пограничные комиссары обещали разобраться со случившимся инцидентом, но чаще всего говорилось, что власти не могут сдержать праведный гнев финнов против Советов, зарившихся на их исконные земли.
Так продолжалось до седьмого ноября, когда из Парижа поступило сообщение с пометкой 'Молния', которое если не полностью обнажало намерения коварного противника, то позволяло узнать о его намерениях.
Сведения, всколыхнувшие обитателей Кремля, были получены от разведывательной сети, полученной в наследство от ещё царского военного разведчика Алексея Игнатьева. В свое время он активно вербовал в информаторы французских офицеров, многие из которых согласились работать на новую Россию. Несмотря на идейные разногласия с Москвой, они охотно поставляли информацию за вознаграждение.
Именно острая нужда в деньгах, подтолкнула офицера генерального штаба Жане Крильона продать резиденту русской разведки военные планы финнов. При этом француз искренне считал, что не наносит вред интересам своей родины. Ведь он раскрывал секреты не великой Франции, а каких-то там финнов и англичан.
Когда полученные сведения легли на стол Сталину, он срочно созвал совещание с участием Молотова, Берия, Жданова, Ворошилова и начальника Генерального Штаба командарма 1-го ранга Шапошникова.
Он был единственным настоящим военным среди всех собравшихся в сталинском кабинете, и ему было предложено дать оценку намерений финской армии.
– Скажите, Борис Михайлович, насколько на ваш взгляд могут быть достоверны те сведения, которые поступили к нам по линии разведки, и с которыми вы уже ознакомлены. Действительно ли финны могут начать войну с нами или все это ловкая дезинформация, направленная на то, чтобы втянуть нас в военный конфликт, с пусть несговорчивым и неуживчивым, но все же нашим близким соседом?
Как истинный воспитанник Академии Генерального штаба, услышав обращенный к нему вопрос, Шапошников начал вставать и приготовился отвечать стоя, но Сталин сделал упреждающий жест рукой.
– Можете отвечать сидя, Борис Михайлович, мне кажется, так вам будет удобнее - предложил вождь, и командарм покорно сел на стул.
– Генеральный штаб, товарищ Сталин, внимательно изучил все представленные нам разведкой материалы и пришел к единогласному мнению, что угроза нападения Финляндии на Советский Союз существует и она вполне реальна.
– Как реальна!?- удивленно воскликнул Молотов.
– Они ведь не самоубийцы и не сумасшедшие эти финны, чтобы объявлять войну стране в несколько раз больше и сильнее её. На что они надеются, сделав этот шаг?
– Не на что, а на кого, - уточнил Сталин.
– На стоящих за их спиной французов, а в особенности на англичан и их стотысячный десант в Мурманск. Господин Айронсайд хочет смыть с себя позор восемнадцатого года и взять реванш, охватив наш Север финско-британскими клещами. Учитывая количество наших сил на Кольском полуострове и кораблей Северного флота, такой сценарий войны мне кажется вполне реальным.
– Совершено, верно, товарищ Сталин. Увеличив свою численность за счет призванных в строй полмиллиона резервистов, насытив новые части оружием, к концу декабря финская армия может нанести сильный удар в Карелии и, не считаясь с потерями выйти к Белому морю. Даже если им не удастся захватить Архангельск, они полностью отрежут Мурманск, который без поддержки извне не сможет долго сопротивляться британскому десанту - подтвердил командарм.
– Полмиллиона резервистов слишком большая цифра для такой маленькой страны как Финляндии. Но даже если это так, то ведь их надо обучить и вооружить - осторожно усомнился Жданов.