Карьеристки
Шрифт:
Ну, в общем, надо обо всем забыть. И жить дальше.
«Однако, однако, однако…» — размышлял Голдштейн. Топаз, конечно, выступила совершенно блестяще. Он помнил все до мелочей, как если бы событие произошло вчера. Сердце Джо просто оборвалось, когда он слушал ее, и если честно, как на духу, он тоже проголосовал бы за нее.
Но теперь Топаз собиралась выйти замуж за Натана.
Он никак не мог понять, почему его это так сильно раздражает. Но он заметил: сегодня утром ему трудно вежливо держаться с Натаном. Фактически с тех пор, как он, появившись здесь, узнал об их романе, старинная дружба с Натаном висела на волоске. А когда те двое съехались за неделю до события в «Экономик мансли», дружба закончилась. Джо стал отказываться от предложения Натана пойти выпить или поиграть в бейсбол, предпочитая ходить с приятелями из его журналов или подхватывая женщин для компании.
И еще он работал. Изо всех сил. Несмотря на яркие успехи Топаз Росси — Джо Голдштейн саркастически ухмыльнулся, — все же он кое-чего добился: редактировал на один журнал больше, чем она, и представлял на рассмотрение правления новые идеи. Не одна Топаз Росси способна поднять тираж — «Америкэн сайентист» и «Уик ин ревью» тоже дали хорошие цифры за прошлый месяц.
Джо понял, он допустил серьезную ошибку в том конкурсе. В расчет должны браться читатели и доходы, а вовсе не содержание журнала. Содержание — средство, не самоцель, оно в общем-то наживка, что убедительно показала Топаз, по сути, преподав Джо урок, в повторении которого он не нуждается.
В следующий раз, когда возникнет идея нового журнала, открытого соревнования не будет.
Он мысленно вернулся к Топаз Росси. Ни одно соперничество не доставало его, как это. Конечно, противниками Джо Голдштейна всегда были мужчины, а тут огненно-рыжая девчонка! У него никак не укладывалось в голове — такая одержимость у столь привлекательной женщины. Он слышал, за пределами офиса и она, и Натан мало чем интересовались, кроме работы.
Правда, то же самое можно сказать и о нем.
Он просмотрел вчерашний «Вестсайд» и обратил внимание на статью о какой-то одиозной группе под названием «Велосити». Группа «Велосити» [7] — определенно не скорость Голдштейна. Когда ему хотелось послушать музыку, он отправлялся в Линкольн-центр. Статье была предпослана преамбула, сообщающая, что Ровена Гордон, работающая с «Атомик масс», намерена подписать контракте «Велосити».
7
«Скорость» (англ.).
Джо услышал боевой клич. Он подумал: успела ли Гордон что-то предпринять, если нет — теперь у нее никаких шансов.
Он еще раз просмотрел статью — никакого упоминания имени Топаз Росси.
Джо мрачно усмехнулся. Как будто это имело значение.
Натан Розен поднялся по ступенькам своего дома в половине шестого, он нес маленький пакетик от Картье. Легкий ветерок шевелил верхушки деревьев. Вечер можно было назвать тихим.
Топаз ждала его на кухне. На столе горела одна свеча в серебряном подсвечнике, свет ее пламени освещал пространство. Ужин на двоих уже накрыт, стол уставлен самым лучшим фарфором, бутылка замечательного и любимого обоими шампанского покоилась в ведерке со льдом, горки икры посверкивали на закусочных тарелках. Топаз приготовила деликатес как он любил — отдельно, не смешав икру с рублеными яйцами. Из стерео лились тихие звуки концерта Бетховена для скрипки.
Розен замер в дверях, пораженный совершенством картины.
На невесте был длинный халат из неяркого голубого шифона, обтекавший ее формы.
Ее волосы подняты на затылке и заколоты черепаховым гребнем. Никаких украшений, ничего, что испортило бы чистоту линий.
У него просто захватило дух.
— Я тебе что-то принес, — сказал Розен, подойдя к ней и подавая коробочку.
Она открыла ее, улыбаясь. Там лежало обручальное кольцо, отделанное гроздью сапфиров, потрясающих на фоне белого золота.
— Я люблю тебя, — сказала Топаз, целуя его в щеку, потом в губы. На глазах стояли слезы, когда он надевал кольцо ей на палец.
— Ты уверена, что действительно хочешь? — спросил Розен. — Быть со мной? Ну, я ведь такой зануда?
Она покачала головой. И снова поцеловала.
— Сейчас все будет иначе, — сказала она. — Я собираюсь расслабиться. И меньше напрягаться.
— Ты? — повторил он, улыбаясь. — Почему?
Топаз представила себе выражение лица Ровены, когда та откроет журнал. Первый удар сделал свое дело. А уж второй ее просто прикончит.
И они будут квиты.
И она сможет забыть о Ровене и заняться своей жизнью.
— Потому, — ответила Топаз.
— Нет, все нормально, Эндрю, — ответила Ровена. — Я понимаю, бизнес есть бизнес.
Косточки на кулаках побелели от ярости, когда она сжала телефонную трубку.
— Боюсь, что нет, — ответила она. — Я уже звонила председателю компании. Мы не можем позволить себе такие деньги. Нет, все нормально, «550 Мьюзик» — большая фирма. У вас все будет хорошо. Желаю удачи.
Ровена говорила искренне, не осуждая менеджера ни секунды. Это его работа — как можно лучше устроить дела группы, и она понимала: на его месте она вела бы себя так же.
— Мне надо было шевелиться побыстрее, — сказала она себе.
Ровена положила трубку и посмотрела за окно. Там, на 7-й авеню, в одном из тех зданий, — Топаз Росси.
Снова зазвонил телефон.
— Гордон, — бросила она в трубку.
— Можешь ты мне объяснить, что, черт побери, происходит? — резко спросил Джош Оберман.
19
— Ну, думаю, это все, — сказал Джон Айткен. — Спасибо, — поблагодарила его редактор. — Ричард Гибсон доволен статьей, тебя ждут хорошие деньги.
— Надеюсь, — ответил парень с чувством.
— Пошли мне по факсу окончательный вариант домой, хорошо? — попросила она. — Я хочу прочитать сразу, как только будет готова. — Длинными пальцами она рассеянно катала теннисный мячик по столу.
— Хорошо, — он повесил трубку.
Топаз обвела взглядом пустой кабинет.
— Прямо в яблочко, — сказала она.
На Манхэттене стояла осень. Ровена все еще держалась. Пока от отзыва в Лондон. Барбара Линкольн и Майкл Кребс настояли, чтобы она осталась и подготовила запуск альбома «Хит-стрит». Для Северной Америки, может, это и воспринимается как диск «Уорнерз», но для остального мира — это группа «Мьюзика», объяснял Кребс Оберману.
— Ей надо найти группу, Майкл, — сказал Оберман.