Карьеристки
Шрифт:
Барбара совсем из другого теста. Если она и появлялась, то в наряде от Шанель или Армани, при полном макияже. Она не шутила с ребятами (если мальчики читали порножурналы, а мисс Линкольн входила, они засовывали их под диванные подушки), не тратила времени на разговоры с ними. Она смотрела, все ли нормально, потом направлялась к промоутерам и представителям местной компании грамзаписи, представлялась и приступала к делу. Если она заходила в производственное помещение, то через пять минут полностью владела ситуацией. Наблюдая за ней, Маклеод удивлялся — надо же, телефонная трубка не пришита к ее уху.
Как-то он поговорил о ней с ребятами.
— Тебе надо одно понять, Барбара — умница, — объяснил ему Зак. — Ей-богу, очень умная. И здорово следит за финансами. Она разбирается с промоутерами, этими толкачами, с агентами, со всеми, про диски понимает все, у нее огромный опыт, она знает их производство и людей в этой сфере, наша группа в прекрасных отношениях с Барбарой. Понимаешь? То есть она заботится обо всем. А тебе она предоставляет право полностью заниматься гастролями.
У Маклеода было немало случаев убедиться в справедливости слов Зака. А на сто третьем представлении «Хит-стрит» в Рио он стал ее поклонником в деловом смысле. Как-то раз он вошел в офис и увидел Барбару. Одетая в очень изящное черное шелковое платье, она отчаянно ругалась с промоутером.
— Не очень-то практично, — бросил Уилл, неодобрительно оглядев ее платье: здесь царил хаос, под ногами путались провода от электрического оборудования, рабочие Маклеода ходили с мокрыми спинами. Барбара, сделав секундную паузу в крике на промоутера, повернулась к Уиллу и заорала:
— Заткни свой поганый рот, я ношу то, черт побери, что мне нравится! — И снова обратилась к тому несчастному.
Слегка смутившись, Уилл стал прислушиваться.
— Я не могу этого допустить, — ныл тот тип. — Это же инфляция.
— Нет! Это воровство! — орала Барбара. — И ты должен все пересчитать, что взял сверху, дорогой друг! Или мы не выйдем на сцену.
— Вы не можете, ведь у вас контракт…
— Да, но и у тебя тоже. И в нем сказано — десять баксов с головы. Не семнадцать.
— Вы же сами больше получите, — сказал промоутер, кажется, его звали Васкуелес, беспомощно разводя руками. — Если я буду иметь больше, то и музыканты… Все останутся довольны. Я же честный человек, я и вам заплачу…
— Наши поклонники не будут довольны. Подонок! — кричала Барбара. — Мы выходим играть для всех, а не для детей из домов с бассейнами! Ты пойдешь и объявишь: у кого билеты за семнадцать долларов, должны предъявить корешок у задних ворот в кассу и получить разницу. И чтобы все новые билеты шли в пересчете по десять долларов. Иначе мы не выйдем на сцену. И не пытайся хитрить. Потому что утром, перед выходом из отеля, я проверила курс обмена.
— Это невозможно, — пожал плечами мужчина. — Я не могу этого сделать.
Барбара повернулась к Маклеоду.
— Уилл, — сказала она. — Сколько ребятам надо времени упаковаться?
— Два часа, командир, — сказал он, широко улыбаясь.
— Отлично, — сказала Барбара. — Скажи, чтобы начинали. Хорошо?
— Нет проблем, босс, — кивнул он.
Промоутер уставился на него диким взглядом.
— Нет! Ты не можешь такое сделать! Сто тысяч людей ждут. Здесь же начнется восстание!
Маклеод посмотрел на Барбару.
— Уилл, — сказала она, — ты ведь видел договор о цене на билеты, да?
— Да, — сказал он.
— Так вот, скажи мне, может, у меня провал в памяти, ведь мы специально оговаривали цену билетов для бедных территорий. Так?
— Да, именно так. — Маклеод перевел взгляд на промоутера.
— Так. Не напомнишь ли мне конкретно цифру?
— Десять долларов в местной валюте, — развлекаясь, ответил Маклеод.
— Десять долларов. Не семнадцать.
— Точно, не семнадцать.
— Да, совершенно верно. Не семнадцать.
— Десять долларов.
— Так вот, — сказала Барбара, — удивительно, но некоторых детей в Бразилии заставили заплатить семнадцать долларов за то, чтобы они увидели «Атомик масс».
— Продавцы билетов?
— Да нет, агент. И что ты думаешь, Уилли, нам следует сделать?
Васкуелес нервно смотрел на Маклеода. Шотландец башней возвышался над ним.
— Я думаю, мы должны отправиться домой, — весело сказал он. — И предупредить другие группы насчет этого типа.
— Ну, тогда пакуемся, Уилл.
— Нет! Нет! — замахал руками коротышка. — Они убьют меня!
— Правда? — спросила Барбара без всякой тревоги в голосе.
Васкуелес в отчаянии завопил:
— О'кей, о'кей! Я верну всем по семь долларов…
Барбара впилась глазами в его лицо.
— Ты сделаешь это, — свистящим шепотом добавила она. — Ты сделаешь точно, как я сказала. Ты сейчас вернешь деньги, не завтра. Не на следующей неделе — сейчас. И вот что я еще скажу. Мой гастрольный менеджер проследит, вдруг у тебя в последнюю минуту возникнут проблемы с арифметикой. Опять. На случай, если захочешь снова ошибиться, — сказана она с ледяным спокойствием, — запомни: он вырвет твои яйца и засунет тебе в глотку. Ясно выражаюсь?
Васкуелес сглотнул слюну:
— Да, сеньора.
Маклеод был вне себя.
— Она просто потрясающая, — сказал он Марку Томасу, когда они в тот вечер упаковывали вещи.
— О, она очень деловая, — согласился ударник. — Лучшая женщина-менеджер после Шарон Осборн.
И с тех пор они подружились. Конечно, их беседы носили односторонний характер — о шоу, о группе, о подготовке к гастролям, о маршруте. Уилл Маклеод вряд ли мог поддержать разговор о модной одежде, а Барбара мало что понимала в футболе, но общее дело сближало их все больше, тем более что Барбара Линкольн полностью доверила ему его участок работы. Это было надежное партнерство. Так обстояли дела до лета.