Карфагена не будет
Шрифт:
Случается, говорят о каком-нибудь человеке, что его будто бы распирает от гордости. Не верьте! Если бы все было именно так, то Костя бы стал величиной с Казбек, Эльбрус или Эверест. А так он оставался тем же розовощеким коротышкой, несмотря на то что очень гордился победой. Особенно приятно было смотреть, как при каждом его ударе Карелин боязливо вздрагивает, пряча голову в плечи, словно свинцовый козон бьет не по бабкам, а ему по голове. Болельщики охрипли. А Костя все бил, бил и бил без промаха.
— Забирай, Костик, козон! Это за хорошую игру, — сказал Никита. — Молодец!
— Мне козон! Насовсем?!
Громкий тревожный крик, прозвучавший на улице за воротами, оборвал Костю на полуслове.
— Пожа-ар! Пожа-а-а-ар!
Все устремились со двора.
За колхозным стадионом в небо тянулся высокий столб густого дыма. Легкий ветерок чуть колыхал его, а на высоте расстилал черным, зловещим знаменем.
— За речкой горит! — перескакивая через изгороди и плетни, прямиком по огородам бросились ребята к горящему дому. Колычевцы бежали первыми.
— Весь сгорит, — говорил на бегу Ленька, наблюдая, как жадные языки огня пляшут по деревянной крыше. — Вот пылает!
Мимо, обжигая крапивой босые ноги, промчалась Аленка Хворова. За ней Костя, Никита, Гоша… Аленка, не останавливаясь, проскочила во двор горящего дома. Никита отдавал короткие распоряжения:
— Открой, Костик, хлев: может, там скотина! Гоша! Ворота на всю ширину, чтоб пожарники с ходу въехали.
На глаза Якишеву попался Демка.
— В избу! — крикнул он. — Забежишь, хватай, что под руку попадется, и выноси… Да не застревай, задохнешься! За мной!
Густой едкий дым белесой пеленой застилал глаза, вызывал слезы и приступы кашля. Ориентируясь по едва заметным в дыму окнам, Никита из кухни пробрался в комнату и, стащив с кровати одеяло, стал бросать на него вещи. Вдруг из соседней комнаты прозвучал слабый голос. Кто-то звал на помощь.
— Сюда! Сюда!
— Аленка! — узнал Никита. — Где ты! Выходи, ко мне иди!
Нашарив дверь, Никита толкнул ее. Дыму в соседней комнате было значительно меньше. В углу на стуле рядом с детской кроваткой сидела Аленка, обнимая обеими руками маленькую русоголовую девчушку в белой коротенькой рубашонке.
— Беги на улицу! — скомандовал Никита. — Живо!
— Ногу распорола.
Из разбитого колена девочки сочилась кровь и алой струйкой сбегала вниз. В комнату влетел Демка. Молча выхватил из рук Аленки малышку и скрылся в дыму.
— Аленка, держись за меня, — приказал Никита. — Держись крепче!
— Ой, Никитка, больно!
— Потерпи. На улицу выскочим, перевяжем.
Подкатили пожарные повозки. От колодца быстро протянули шланги, заработали насосы. Из брандспойтов вырвались упругие сверкающие струи воды. Пожарная команда пошла в наступление. Зашипели, запотрескивали успевшие уже обуглиться бревна, доски. Огонь умирал. Совсем исчезли яростно бушевавшие языки пламени, захлестываемые потоками воды.
Ленька с Толей, устроившись на заборе, следили за тем, как пожарники ликвидируют последние очаги огня.
— Демка, — крикнул Толя, — иди сюда!
— Некогда! — отмахнулся тот.
— Ленька зовет.
— Видишь, делом занят!
— К Никите перекинулся, — проговорил Ленька. — Ишь, старается.
— Имущество спасают они, — сказал Толя. — Якишев не растерялся, прямо в огонь бросился и ребят повел…
— Тоже, геройство. Хочешь знать, я в пламя хоть с закрытыми глазами.
Постреливая мотором, к месту пожара подкатил мотоцикл. Илья Васильевич выскочил из коляски и, кивнув ребятам, стал разговаривать с начальником пожарной охраны.
— Вовремя подоспели, — похвалил он усталых, перепачканных сажей людей. — Дом почти целый, вещи спасли.
— Ребятам спасибо, — ответил усатый пожарник. Об имуществе они позаботились…
Илья Васильевич подошел к ребятам, отдыхающим на траве, поднял на руки смущенную Аленку и поцеловал. Никите, Косте, Гоше, Демке и другим крепко пожал руки.
— Благодарю вас, дорогая пионерия, лихие мои комбайнеры.
— Илья Васильевич, — поднялся Никита. — Просьба к вам есть. Поранила Аленка ногу гвоздем. Довезите ее до дома.
Глухих осмотрел рану, которая оказалась глубокой, поднял девочку и перенес в коляску.
— Садись, — приказал он Демке. — Придерживать будешь. — Ваня, — обратился он к Ивану Полевому. — Доставь немедля в больницу. Накажи, чтобы перевязку сделали. Трогай!
Мотоцикл заревел мотором и сорвался с места. Демка одной рукой уцепился за поручень возле заднего седла, а другой поддерживал Аленку.
Пионеры дождались хозяев, сдали им вещи и направились в школу. Ленька с приятелем поплелись вслед за ними. Перепрыгивая канаву, Колычев наступил на какой-то твердый предмет. Острая боль пронизала пятку. Ленька повалился на траву и выругался:
— Черт! Никак на стекло напоролся!
Осмотрел ногу — цела. Взглянул на траву — свинцовый козон, знаменитый якишевский «свинчатник» лежал перед ним.
— Толька!
— Никитин козон? Где взял?
— Тут нашел.
— Отдашь?
— Дурак я, что ли? Он терять будет, а я находить и отдавать! Не дождется!
— Вообще-то нужно, пожалуй, вернуть козон, — неуверенно проговорил Толя. — Никита на пожар торопился…
— Хоть в Африку! Другой раз пусть рот не разевает! Явится Никита домой, хвать-похвать — нет козонка! Туда-сюда забегает, а козонок-то у меня!
С пригорка навстречу друзьям во весь дух мчался Демка Рябинин. Босые ноги его, казалось, не касаются земли. Коричневая, местами вылинявшая рубашка выбилась из-под ремня и, наполненная воздухом, отдувалась на спине огромным пузырем.
— Герой! — усмехнулся Ленька, пряча в карман находку. — Укротитель огня и гроза пожаров. Устряпался, словно трубочист. Сотри хоть сажу с лица!
— Увез я в больницу Аленку! — гордо сообщил Демка. — Здорово она ногу поранила. Врач говорит, полежать придется… А мотоцикл у Глухих, что ветер…