Карл Великий
Шрифт:
– А я ждал, что в три, – тихо прошептал Карл.
Тем временем слуги принесли красивый плащ, украшенный узорами из золота – разнообразными зверями с альмандинами и гранатами крупной величины, и чулки в виде длинных обмоток из мягчайшей кожи. Облачившись, император обулся в войлочные башмаки на кожаной подошве и в довершение всего надел на голову корону – темно-зеленую шапку, перетянутую золотым обручем и увенчанную огромным рубином, обрамленным золотом. В таком облике Карл покинул смотровую площадку и отправился встречать своего долгожданного элефанта. Вместе с ним из ворот пфальца выбежали веселые, едва успевшие причесаться дочери – Хруотруда и Берта, Гизела и Теодората, Хильтруда и Хруотгайда. С ними же были и внуки – Ромуальд, Нитард, Арно, внучки – Регнитруда, Хруотильда. Появились Дикуил, Алкуин, Эйнгард, Дунгал, Мегинфрид, Аудульф, Агобард, Петр, Павлин, Арно, коннетабли, сенешали, майордом Отто. Сюда же, на площадь перед пфальцем, отовсюду бежал народ ахенский, и, прежде чем слон сошел с моста, здесь уже собралась огромная толпа встречающих.
– Элефант! Элефант! – несся по толпе благоговейный ропот.
– Вот это да!
– А ты говорил!
– А что я говорил?
– Ну, что наш Карл…
– Что наш Карл?
– Мол якобы не то… римлянам продался, императором стал.
– Дурак ты, ей-богу!
– Сам дурак! Смотри, какое чудище! Ни у кого такого нет, а у нашего Карла – будет.
– Другому, поди, не пришлют с того света такое.
– Почему с того света?
– Ну, то есть с того конца света.
– А-а!
– Теперь попробуй скажи, что наш Карл не то!
– А новую купальню, видать, для элефанта строят?
– Должно быть.
Тем временем они сближались – император франков и император джунглей Иравади, несостоявшийся повелитель всех бирманских слонов и состоявшийся владыка Западной Римской империи.
– Нет, он все-таки великий, – промолвил Карл с гордостью.
В ответ на это замечание Цоронго Дханин Фихл Абьяд Абуль-Аббас поднял свой хобот и громко вострубил, повинуясь едва заметному тычку Ицхака, обученного слоноводом Аббасом.
Карл так и обомлел. Приложив ладонь к груди, он правую руку выставил вперед и сказал:
– Приветствую тебя, брат мой, Абуль-Аббас!
И тут у многих мелькнуло ощущение, будто они и впрямь присутствуют при долгожданной встрече двух августейших братьев, ибо чем-то слон и Карл смахивали друг на друга. У обоих столь короткие шеи, что как бы их и нет вовсе, длинноносость, ушастость, и пышные, лихо закрученные усы императора франков здорово напоминали собой бивни Абуль-Аббаса, и ноги его в кожаных обмотках были столь же массивны, как у элефанта. А главное – одинаковое выражение глаз у того и у другого – одновременно и простодушное, и царственное. Сходство подчеркивалось и одинаковым цветом одеяний – синий плащ Карла отвечал синему ковру, накинутому на спину слона; на плаще узоры золотые, на ковре – золотисто-желтые. И голову слона украшала темно-зеленая шапка, усыпанная жемчугом и рубинами, точь-в-точь такого же цвета, как корона Карла.
Сидящий на загривке слона Ицхак пощекотал концом трости локоть Абуль-Аббаса, и слон послушно встал перед Карлом на передние колени. Ахенцы в один голос воскликнули от изумления.
– Что раззявились! – рявкнул на них майордом Отто. – На колени!
И первым повторил жест слона. Через полминуты все, кто присутствовал при встрече с Абуль-Аббасом оказались коленопреклоненными, а главное – сам император вдруг плюхнулся на колени перед своим братом элефантом, протягивая к нему согнутые в локтях руки, будто ожидая какого-то благословения и благодати.
– О Пресвятая Дева Мария! – прошептал Алкуин с досадой, видя, что государь преисполнен большего благоговения, нежели в тот момент, когда Папа провозглашал его императором.
В наступившей тишине прозвучали слова Ицхака бен-Бенони, сказанные им по-арабски, громко и внушительно:
– О великий халиф Западного Рума, несравненный Карл ибн-Пипин Азир! Фихл Абьяд Аль-Мансури ибн-Абуль-Аббас приветствует тебя и преклоняется пред тобою!
Толмач перевел несколько превратно, но так, что Карлу весьма и весьма понравилось:
– О великий и праведный владыка и апостол западных стран Рима, ни с кем не сравнимый Карл, сын Пипина Короткого! Белый элефант халифа Аль-Мансура ибн-Абуль-Аббаса коленопреклоненно выражает тебе свое почтение и преданность.
Карл поднялся с колен. Слон, повинуясь особому знаку трости Ицхака, сделал то же самое.
Подданные императора оставались на коленях. Медленно слон приблизился к Карлу, склонил голову и дотронулся кончиком хобота до ноги императора, обутой в войлочный башмак. После этого он отступил на пять шагов назад и стал мотать головой вверх-вниз, потрясая хоботом, будто его распирала невероятная радость. Майордом Отто подошел к императору, пал пред ним и тоже приложился к войлочному ботинку. За ним потянулись все остальные. Зрелище было величественное. Слон не переставал мотать головой вверх-вниз, тряся хоботом и похрюкивая, а подданные Карла вереницей тянулись к своему государю, падали пред ним и лобызали ему ногу, словно именно сейчас свершилось великое таинство обретения Карлом императорской харизмы, и, когда в свою очередь к войлочному ботинку прикоснулся губами аббат Флакк Алкуин Альбинус, Карл так и сказал ему:
– Свершилось!
– О Господи! – прошептал Алкуин, ничего не понимая и чувствуя, что вот-вот свихнется.
И единственным, кто не приложился к ноге императора, был еврей Ицхак бен-Бенони. Он оставался на слоне, и никто не заметил этой его исключительности, словно он был частью элефанта. Даже сын Ицхака, Уриэл, сподобился приложиться к войлочному ботинку, а сам Ицхак – нет.
– А теперь я приглашаю брата моего, элефанта Абуль-Аббаса к себе во дворец, – объявил Карл, когда никем не запланированная церемония целования императорского ботинка завершилась. Он подошел к слону и зашагал с ним рядом, следуя в ворота пфальца, и если бы было можно, он взял бы своего долгожданного гостя под руку. Теперь слон не казался ему таким невеликим, как когда он смотрел на него с высоты башни. Влюбленно поглядывая на идущего рядом с ним исполина, франкский государь видел, что Абуль-Аббас вдвое выше его ростом, а походкой и статью даже более царствен. Невольно Карл пытался подражать величественной слоновьей поступи, но и сам понимал, что так красиво вышагивать не дано ни одному человеку в мире, даже императору всего христианского Запада. «Не потому ли халиф Арон решился расстаться с этим дивом, что завидовал его высокодержавному шагу? – мелькнуло в голове у Карла, – Да, рядом с элефантом любой государь выглядит как простой подданный!»
У ворот пфальца вышла некоторая заминка, вызванная тем, что Ицхаку пришлось слезать со слона, ибо он не мог проскользнуть в ворота, даже вплотную прижимаясь всем телом к спине Абуль-Аббаса. Тут только все обратили внимание на еврея как на что-то отдельное от слона, а не как его неотъемлемую часть.
– Элефант не проходить с я на нем, – сказал Ицхак, пользуясь тем небольшим словарным запасом франкского языка, коим его успел одарить за время совместного путешествия Эркамбальд.
– Ты, значит, и есть еврей Исаак? – спросил Карл.
– Да, я так и есть Ицхак, – ответил купец и стал командовать слоном, вводя его в невысокие ворота пфальца. Абуль-Аббасу даже пришлось немного пригнуть голову, чтобы пройти.
– Какова же высота ворот, Отто? – спросил Карл у ахенского майордома.
– Ровно два пассуса [77] , государь, – отвечал Отто.
– Ничего себе! – изумился Карл, – Значит, высота элефанта больше двух пассусов?
Здорово! На что уж высок был мой Гербиствальд, а и он в холке достигал не более четырех с половиной локтей [78] .
77
Ровно два пассуса… – Пассус – двойной шаг, равный полутора метрам.
78
…четырех с половиной локтей – Имеется в виду римский локоть, равный 0,44 см.