Карлики
Шрифт:
Фил Шлаффер мог стоять у жерла не пригибаясь, только рыжие, торчащие во все стороны волосы касались бы потолка. Но сейчас он находился не у жерла, а возле гроба, прямо напротив Симоняна. Бок о бок с Шлаффером стояла темноволосая женщина в черном траурном платье; за руку она держала маленького мальчика. Ее я определил как вдову Перка - Эмму Перк. Когда ее взгляд скользил по присутствующим, он на мгновение остановился на мне - так мне показалось, но я мог и ошибиться, поскольку вдова была в темных очках. На всякий случай, я кивнул в ответ. Никак
– Вы знали покойного?
– Вопрос подкравшегося сзади Джонса застал меня врасплох. Голос у него был предельно, даже чересчур, проникновенным. Я очень рассчитывал на то, что на похоронах не принято расспрашивать, кто и зачем пришел.
– Я знаком с его работами, - ответил я достаточно стандартной фразой и тем же тоном.
– Вы биолог?
– еще проникновеннее спросил Джонс.
– Не нужно быть биологом, чтобы по достоинству оценить значение его открытий, - ответил я совсем елейным голоском. Если так и дальше пойдет, то скоро мы с ним разрыдаемся. Наверное, он это понял, и следующий вопрос был задан уже с нажимом:
– Тогда кто вы? Репортер?
В другой обстановке я бы послал его за радиус Хаббла, но в крематории полагалось держать себя в руках.
– Вы почти угадали, - ответил я. Джонс неожиданно признался:
– А вы знаете, я грешным делом подумал, что вы из Службы Общественной Безопасности, они ведь ходят на такие... хм, мероприятия.
– Насколько я слышал, Перк сам... ну, вы понимаете...
– Я не договорил.
– Да, я понимаю, но они и на самоубийства ходят, то есть, я хотел сказать, туда, где хоронят тех, кто - сами, - еле слышным шепотом, с трудом подбирая слова, ответил он.
– Ученый, изучавший жизнь, добровольно выбрал смерть... Парадоксально, вы не находите?
– Я об этом не думал...
– ответил он.
Заиграла траурная музыка, все склонили головы, и гроб медленно двинулся в жерло кремационной печи. Когда люк закрылся, свет стал ярче, музыка стихла, и висевшее в воздухе напряжение стало понемногу спадать. Через десять минут должны были вынести прах покойного.
Кто-то тронул меня за локоть. Я ожидал снова увидеть Джонса, но тощий молодой человек вдруг превратился в коротышку Шлаффера.
– Я знал, что вы придете, - прошептал он мне на ухо и подмигнул. Здесь поспокойнее, чем в институте, правда?
Я согласился. К чему это он про спокойствие-то вспомнил?
– Полиция меня допрашивала, - продолжал нашептывать он, - но про вас я не сказал ни слова.
– А с какой стати вы должны говорить им обо мне?
– удивился я. Насколько я помню, речь мы вели не о Перке.
– Иными словами, вы настаиваете на том, что ваш визит в институт и самоубийство Перка никак не связаны?
– Никоим образом, - заверил его я и отвернулся.
– Обидно, - пробормотал он, вновь коснувшись моего локтя, - обидно, что я, пренебрегая, можно сказать, своим гражданским долгом, молчу как рыба, а вы не хотите
Уж не шантажировать ли он меня собрался. Он начинал меня злить.
– Шлаффер, придет время, и вы сами прибежите ко мне... Вы же не хотите последовать вслед за Перком?
– брякнул я первое, что пришло в голову.
Он отшатнулся от меня, как от зачумленного. Воспользовавшись его замешательством, я направился к Лоре Дейч.
По тому, как она на меня посмотрела, я понял, что она меня узнала и, похоже, удивилась.
– Печальный день...
– сказал я.
– Да, вы правы.
– Лора отчего-то смутилась, нервно сжала в замок кисти рук, и когда они хрустнули, вздохнула так, будто этот хруст принес ей облегчение.
– По-моему, вы опечалены больше, чем все остальные вместе взятые.
Это была не просто вежливость, я действительно так подумал. Лора промолчала. Не было никакого желания ее беспокоить, но я пришел на похороны не по собственной прихоти.
– Я смотрю сейчас в ваши глаза и знаете, что они мне напоминают?
– И что же?
– Лора поняла, что сейчас грянет комплимент.
– У вас радужная оболочка вокруг зрачка светлее, чем у края. Понимаете, получаются такие светло-коричневые лучики вокруг черного зрачка, у края они сходят на нет... В общем, солнечное затмение маленькое такое...
– ... Или фонарь в Зале Прощания, - закончила она мою мысль.
– Фонари навели вас на этот необычный комплимент?
– Нет, что вы...
– растерянно пробормотал я. Играть с ней в ассоциации на деньги я бы не стал. Но зато решил блеснуть интуицией:
– Почему вы не сказали полиции, что я встречался с Перком незадолго до его смерти?
– Мне и в голову не пришло, что тут есть связь... А она действительно есть?
– испуганно спросила она.
Ситуация вышла прямо противоположная той, что была со Шлаффером.
– Просто мне это показалось странным.
– Постойте, а откуда вы знаете, что я не сказала им о вашем визите? спохватилась она.
– Вы работаете на полицию?
– Я работаю только на себя, - ответил я. Слышал бы Шеф, каким гордым тоном я это сказал. Вдохновленный, я продолжал угадывать:
– Возможно, мне это только послышалось, но некоторым из присутствующих не нравится, что вы сюда пришли, и мне кажется, я знаю почему...
Она вспыхнула:
– Я не понимаю, о чем вы говорите. И вообще, почему вы все время ко всем лезете, что вам нужно, в конце-то концов?
Только-только наладив контакт, я вмиг все испортил. Начал неуклюже извиняться:
– Ради бога, простите, я не имел в виду ничего дурного... И успокойтесь, прошу вас... У меня одна цель - разобраться в том, что произошло, только и всего. Но если вы не хотите сейчас об этом говорить, я не буду настаивать - в другой раз поговорим. Расскажите мне лучше о сотрудниках. Вот, например, Джонс - такой молодой, а уже старший...