Карлики
Шрифт:
Она могла бы и не отвечать. Но обрадованная тем, что я не стал больше касаться ее отношений с покойным, она ответила:
– Он способный, Перк ему очень симпатизировал. Джонс его протеже, если можно так выразиться.
– Давно он у вас работает?
– Лет шесть. Он начинал у Перка простым лаборантом. Не знаю, откуда Перк его выкопал, но он в Джонсе не ошибся.
– Ясно, а Шлаффер, он что за тип?
– Неприятный - жуткий сплетник и всюду сует свой нос как...
Я подсказал:
– Как я?
– Вас я не знаю, - сказала она резко, - может, и как вы... Ой, извините, но вы
– Согласен, - кивнул я, - а Симонян?
– Серьезный ученый, я с ним мало знакома, но он большой авторитет в своей области.
Как бы опровергая только что сказанное, Дэн Симонян окликнул Лору по имени. Обменявшись координатами, мы попрощались.
Тем временем урну с прахом вынесли, все потянулись к выходу. На площадке перед зданием крематория стоял черный флаер-катафалк - на нем вдова и двое сотрудников похоронной команды полетят к тому месту, где покойный завещал развеять свой прах. Пока я наблюдал за погрузкой урны, человек средних лет, одетый в костюм настолько неприметный, что это сразу же бросалось в глаза, отделился от стены (последние пять минут он ее старательно подпирал) и направился ко мне.
– Тэд Ильинский?
– строго спросил он. Никаких иллюзий по поводу того, к какому ведомству он принадлежит, я не испытывал.
– Нет, - ответил я.
Мужчина секунду колебался, затем представился:
– Майор Виттенгер, Служба Общественной Безопасности. Возможно, мы ошиблись касательно имени, но это ничего не меняет. У нас есть к вам ряд вопросов, поэтому прошу вас проехать с нами.
– Если вы даже с именем ошиблись, то могли ошибиться и в остальном. Почему я должен с вами ехать?
– Для начала я решил немного понаглеть, там видно будет.
– Тише, не стоит привлекать внимание - это не нужно ни вам, ни мне, прошипел полицейский.
Я посмотрел вокруг. Никого мы с майором не интересовали, все давно прошли вперед, к посадочной площадке.
– Начинайте прямо здесь, а я уж решу, где нам будет удобнее, - сказал я.
Майор Виттенгер, без сомнения, знал, как произвести нужный эффект. Он не стал грозить или уговаривать. Он просто произнес мне на ухо несколько букв и цифр, и я понял, что мои худшие опасения сбылись.
– Ладно, поехали поговорим, - сказал я.
– Вот так-то лучше, - мягко произнес он, и мы двинулись к полицейскому флаеру.
В департаменте расследований тяжких преступлений было победнее, чем у нас в Отделе. Департамент располагался там же, где и все остальные городские учреждения - в сером аляповатом здании муниципалитета. Оно одиноко стояло на высоком песчаном холме в десяти километрах к северу от озера - отсюда весь город виден как на ладони. Кабинет Виттенгера был тесен и грязноват, но обладал одним неоспоримым преимуществом перед кабинетом Шефа: высокие застекленные двери выходили на просторный балкон, размерами превосходивший сам кабинет. Из-за таких просторных, беспорядочно расположенных балконов здание муниципалитета и казалось аляповатым и бесформенным.
Виттенгер не спешил начинать беседу. Он указал мне на жесткий металлический стул, стоявший возле обшарпанного казенного стола; спросил, нет ли у меня каких пожеланий (думаю, спросил не всерьез), затем прошел к балконным дверям и распахнул их настежь. Колкая холодная пыль вперемешку с шумом взлетавших и садившихся флаеров заполнила комнату. Постояв у выхода на балкон с полминуты, он, со словами "нет, так, пожалуй, будет холодновато", закрыл двери и вернулся к своему столу. Пока он стоял в дверях, я успел его рассмотреть (во флаере мы сидели в разных отсеках - он в кабине пилота, я - в "садке" для задержанных). Виттенгеру было лет сорок - сорок пять; одного со мной роста, но пиджак носил на три размера больше моего. Квадратная челюсть, крупный мясистый нос, серые глаза, полные высокомерного презрения, - в общем, полный набор, чтобы не дослужиться даже до лейтенанта. Однако Виттенгер был майором и начальником группы по расследованию убийств. Кроме нас двоих в кабинете никого не было, но при желании за нами могла наблюдать хоть сотня человек. Оружие и комлог у меня, разумеется, отобрали.
– Почему вы сказали, что вас зовут не Тэд Ильинский?
– поинтересовался он первым делом.
Я молча сунул ему карточку журналиста. Он взял ее двумя пальцами, взглянул.
– Ну извините, всех вас не выучишь.
– Извинение, плавно переходящее в хамство.
– Кого это "нас"?
– спросил я с любопытством.
– Сами знаете, - недолго думая ответил он.
– Чем занимаетесь, господин Ильинский?
– Там написано, - я ткнул в карточку, - для грамотных...
Виттенгер небрежно бросил карточку на стол - так, как бросают в урну использованную салфетку.
– Значит, "Сектор Фаониссимо", говорите... И с каких это пор репортеры носят с собой оружие?
– В нашем деле всякое бывает - как и в вашем.
– Ладно... Так что вы там делали?
– Где, в "Секторе Фаониссимо"?
– Нет - в квартире Перка, - прорычал он.
– А я там был?
– Перестаньте, - поморщился Виттенгер. Создавалось впечатление, что всерьез он меня не воспринимает.
– На похоронах я был не один, а со свидетелем, который видел вас выходящим из квартиры Перка сразу после того, как Перк выпал из окна. Свидетель вас опознал. Метод допотопный, я согласен, но на этот раз он сработал.
– А как вы узнали мое имя?
– От одного из ваших знакомых. Он немного ошибся, но вы уж его извините.
Шлаффер настучал, подумал я. И спросил:
– А вы уверены, что Перк не сам выпрыгнул из окна?
– Сам - не сам, разберемся. Важно, что вы там были и унесли с собою кое-какую вещь, так что давайте, рассказывайте, пока мы разговариваем по-хорошему.
– Рассказывать я ничего не буду. Хотите - спрашивайте.
– Во-первых, мне нужно знать, как и почему вы там оказались. Во-вторых, мне нужен комлог, в-третьих, вы мне скажете имя абонента, которому Перк звонил перед смертью.
– Здесь у нас разговор не получится, - сказал я, выдержав паузу, и обвел взглядом комнату.
– Все отключено, - сообщил Виттенгер.
– Не-а, давайте где-нибудь на свежем воздухе, а еще лучше - у меня дома, а то ведь вы и за километр способны все записать, - предложил я.
Он задумался. Поведение Виттенгера меня настораживало. Зачем-то выложил мне все, что знает. И совсем не так я представлял себе допрос в СОБ - один на один, я имею в виду. У Виттенгера был вид игрока, обдумывающего следующую ставку. Наконец он созрел: