Карлики
Шрифт:
– Вот это да!
– восхитился мой попутчик, нащупав наконец лучом прожектора ее свод.
– Метров тридцать, не меньше!
Над нашими головами свисал огромный сталактит, рядом с ним присоседились другие, поменьше, но их было столько, что, где ни встань, все равно окажешься под каким-нибудь сталактитом.
– Неуютно здесь, - я поежился, - как в пасти у оркусозавра.
– Согласен, - односложно ответил Номура. Пещера нравилась ему не больше, чем мне.
– Выбора у нас нет, - продолжил я, - исследовать ответвления мы сегодня уже не успеем. Номура возразил:
– Давай хотя бы сенсорами прощупаем. Своею неутомимостью Номура стал меня понемногу доставать. Но пасовать перед младшим коллегой мне было неудобно.
– Ладно, давай, будь по-твоему, - согласился я.
Из пещеры было четыре выхода. Если верить карте и если считать, что нашей целью был биохимический завод, то годились два. Еще один, если верить все той же карте, вел буквально в никуда. А четвертый и выходом-то, строго говоря, не был - скорее это была узкая щель на высоте десяти метров от земли. Пока Номура настраивал аппаратуру я обошел всю пещеру по периметру. Мне казалось,
Мы отошли подальше от подозрительного места и стали шепотом совещаться. Говорить в полный голос у нас не было ни малейшего желания.
– Полезем сразу или запустим "жука"?
– спросил Номура.
– Ну нет, сначала "жука", - решил я твердо.
С точки зрения "жука" наВерху царило полное спокойствие. Разумеется, передаваемая им картинка была предельно абстрактной, ведь из-за кромешной темноты снять что-либо в видимых лучах было нереально. Немною выручил поднятый на десятиметровую высоту прожектор. Сразу за отверстием в стене шла довольно ровная площадка, затем - туннель, постепенно расширяющийся, через сорок метров - разветвление - туннелей стало два. Мы обследовали оба. Еще через пятьдесят метров - снова разветвление. И снова - ничего подозрительного. Радиус действия "жука" - пятьсот метров, но исследование пришлось прекратить на отметке "триста", поскольку световодная нить за что-то зацепилась и оборвалась. В этом не было ничего удивительного - все "жуки", как правило, одноразовые. Поэтому мы и берегли их на крайний случай.
Посовещались, стоит ли запускать еще одного.
– Не вижу смысла, - уверенно заявил Номура, - давай я подниму наВерх аппаратуру, и если она ничего не обнаружит, полезем сами. Я согласился.
Минут пятнадцать Номура готовил снаряжение. До сих пор не пойму, почему никто из нас не догадался хотя бы на это время запустить наВерх второго "жука". Ничего бы с ним не случилось. А в дальнейшем - и с нами. Намура взгромоздил на спину все, что только смог поднять, и лебедка медленно поволокла его наВерх. Последние метры ему давались очень тяжело. Когда он перевалился за выступ, я потерял его из виду.
О том, что случилось наВерху, я могу только догадываться. Похоже, Номура успел выстрелить первым - треск разрывающейся породы раздался где-то в глубине туннеля. И еще, мне кажется, что если бы он не стал стрелять первым, то с нами бы не обошлись так круто. Такое впечатление, что защищавшимся терять было нечего - они ударили из импульсного лазера, рискуя оказаться под завалом. Я бросился к тросу, но из-за отсутствия надлежащей сноровки провозился с креплением лебедки слишком долго - это меня и спасло. В противном случае я бы спустился вниз еще быстрее, чем поднялся - вместе с тоннами обрушившейся горной породы. Но я поднимался очень медленно и преодолел всего метра два с половиной, когда тяжелый камень сбросил меня обратно вниз. Воздух заполнился влажной пылью, от низкого гула заложило уши. Я дернулся еще раз к тросу - бесполезно. Поток песка и мелких камней не дал мне продвинуться и на метр. Я еще надеялся, что Номура сможет спрыгнуть вниз; в защитном комбинезоне - это не так смертельно и, даже если он будет ранен, я смогу оттащить его в безопасное место. Я что-то орал ему, но мой крик тонул в нараставшем реве - начинался настоящий обвал. И я стал отступать. Об этом стыдно говорить, но в тот момент иного выхода у меня не было. Я пятился, делая очередной шаг назад, лишь когда камни начинали сыпаться прямо предо мной - таким образом я будто бы смягчал свою вину. Пятился, пока не упал, запнувшись о какой-то сталагмит. Дальше я уже ничего не помню. Должно быть, каменная волна отнесла меня к противоположной стене пещеры, потому что очнулся я именно у нее. Стояла гробовая тишина и тьма такая же. Я щелкнул выключателем фонарика, что встроен непосредственно в комбинезон, - фонарик работал. Комлог, к счастью, тоже уцелел. Запас прочности у всей этой техники рассчитывается по одному-единственному принципу: из строя ее могло вывести только то, что неминуемо убило бы и хозяина - тогда она станет попросту не нужна.
Я ощупал себя с головы до ног - кости вроде целы. Комлог, который, кроме всего прочего, еще и следит за здоровьем своего хозяина, доверительно сообщил, что у меня сотрясение мозга, но об этом я мог догадаться и без него. Пыль еще не осела, свет фонаря про- бивал ее не дальше вытянутой руки, и поэтому продвигаться что на ощупь, что со светом - было все равно. Шаг за шагом, или, лучше
Вдруг мне стало нехорошо - рука наткнулась на что-то мягкое. Это был Номура. Камни завалили его по грудь. Я не мог без ужаса смотреть на его лицо: левая щека обожжена и разодрана от уха до подбородка, из уголка рта стекала струйка алой крови, левый глаз превратился в сплошную кровоточащую рану... Но он был жив. Я принялся вводить ему все подряд из своего медицинского пакета - антибиотики, стимуляторы, заживляющие и обезболивающие препараты. Затем стал разгребать придавившие его обломки, стараясь не думать о том, во что могла превратиться та часть тела, что находилась под завалом. Камни с грохотом разлетались прочь, и из-за этого я не сразу услышал его голос. Номура пришел в себя, но лишь на несколько секунд. Возможно, он и не приходил в себя, а то, что я услышал, было его предсмертным бредом. Он произнес едва слышно: "Вас все равно найдут". Еще через минуту он умер.
"Вас все равно найдут" - слова звучали как угроза. Нет, это была именно угроза. Но кому? Мне? Действительно - бред. Кто это "мы", которых должны найти? По работе под "мы" я мог подразумевать только себя и Шефа. Но что нас искать? Мы и так не прячемся. Я уж точно. И до меня стало доходить, что, вероятно, он принял меня за тех, кого мы ищем - за гомоидов. Но его угроза звучала слишком лично. Ведь, в сущности, Номуре поручили лишь сопровождать меня, а кого именно мы ищем, знал только я. Неужели у него было какое-то персональное задание?! Необходимо было срочно добраться до его комлога. Я снова принялся разгребать завал, но чем больше песка и камней я отбрасывал, тем больше их прибывало. Уже в порыве отчаяния, я попытался силой выдернуть его тело из-под обломков. Взял под руки, рванул... бесполезно. Постепенно меня охватывало бешенство, и я уже не соображал, что делаю. Вцепившись в его комбинезон, я стал дергать из стороны в сторону - так, как мы вытаскиваем гвоздь из дерева. Кончилось тем, что застежки на комбинезоне не выдержали моего натиска и с треском расстегнулись. От напряжения кровь молотком стучала в висках; я присел, чтобы немного отдышаться.
Я сидел и с тупою злобой смотрел на мертвое тело. Комбинезон Номуры разъехался, луч фонаря скользнул по груди, превратившейся теперь в один большой синяк. У походного фонаря два режима работы: обычный и расширенный, когда он испускает не только видимые лучи, но и ультрафиолетовые. Когда Номура был еще жив, я переключил фонарик на расширенный режим, чтобы оценить состояние Номуры хотя бы зрительно. Не знаю, почему я решил, что в ультрафиолетовых лучах я увижу больше, чем в обычных, но теперь я действительно увидел нечто, нечто странное - это было что-то наподобие небольшой татуировки, нанесенной краской, видимой только в ультрафиолетовых лучах. Татуировку вывели с правой стороны груди, чуть ниже ключицы. Я присмотрелся. Вытатуированный знак был чрезвычайно прост, но раньше я никогда его не видел. Он представлял собою равносторонний треугольник с тремя одинаковыми крыльями - по одному у каждой стороны. Чертовщина какая-то, подумал я. Мне еще больше захотелось добраться до его комлога. И тут прямо надо мною раздался треск. Я машинально вскинул голову, но, разумеется, ничего не увидел. Треск повторился. Если кто-нибудь когда-нибудь слышал, как трескается стеклянная бутылка с замерзающей водой, то вот это - оно. Я бросился к ближайшему туннелю. И очень вовремя, потому что за спиной у меня с грохотом обрушились несколько сталактитов. Все снова стихло. То место, где лежал Номура, сплошь засыпало обломками.
Положение выглядело незавидным. Вся наша аппаратура была погребена под завалом; в моем распоряжении оставались только фонарь и комлог. Последний хранил запись нашего маршрута, что давало надежду вернуться тем же путем, каким мы шли сюда. Но было одно "но" - пещеру, где произошло столкновение, наполовину завалило, а вместе с нею - и тот вход в нее, откуда мы вышли.
Стоило мне похвалить нашу технику за надежность, как вышел из строя детектор нейтрино. Теперь он показывал не три, а только две координаты. Пятикилометровая дуга чертилась по двум координатам снова и снова, тщетно пытаясь найти себе еще одну точку опоры. Глядя на беспомощно метавшийся лучик, я ощутил себя маятником, вынужденным теперь вечно качаться где-то в недрах Южного Мыса. Движение было плавным и легким, я рассекал толщу породы как воздух, но едва земная поверхность оказывалась на расстоянии вытянутой руки, как движение начинало идти в обратную сторону и так, раз за разом, без конца. Сила, обрекшая меня на "вечное возвращение", оставляла ни с чем и моих преследователей - уже готовые схватить меня, когда я приближался, они ловили руками лишь воздух; затем разочарованно отступали в темноту, чтобы снова броситься на меня, когда я, влекомый невидимой нитью, качнусь назад.
Я проснулся или, вернее, очнулся от страха быть схваченным во сне. Звучит парадоксально, но именно с этим чувством я открывал глаза. Первое же движение отдало в голове резкой болью. Даже двигать глазами стало нестерпимо больно. Я снял шлем и провел рукою по затылку - на ладони осталась кровь. Провел еще раз - царапина на шее, ерунда. Голова, благодаря защитному шлему, уцелела, но только внешне. Я ввел себе все, что оставалось в медицинском пакете, и поднялся на ноги. К счастью, ноги меня еще слушались. Прочерченная детектором дуга с линией нашего маршрута не пересекалась, но проходила совсем близко. Но даже если бы эти две линии и пересеклись, то все равно я мог быть уверенным в том, что нахожусь на самой линии маршрута. Вот если бы они не просто пересеклись, а какое-то время оставались "сцепленными"... Я объяснил комлогу, что означает "какое-то время быть сцепленными". Теперь его задача - следить за дорогой. Дальнейшие теоретические выкладки ни к чему не привели, и я стал потихоньку продвигаться по той полости, что находилась ближе всего к нужлому мне маршруту Возле каждого разветвления я сверялся с каргой, но дуга на экране не сообщала ничего утешительного - я только отдалялся от пути, по которому шли мы с Номурой. Эти места никем до нас не изучались, а полученная путем сканирования стереокарта явно приукрашивала действительность.