Карлики
Шрифт:
– Да, что-то в этом роде, - он рассмеялся, - в конце концов, слухи это те же факты, только непроверенные. Но на вопрос вы не ответили.
– Не очень-то я в них верю, но проверить никогда не мешает - в этом и заключается моя работа. А вы верите в гомоидов?
– Буду с вами откровенен. Я тоже в них не верю. Теперь настал мой черед рассмеяться:
– Забавная ситуация сложилась: два скептика прилетели за тридевять земель только для того, чтобы сообщить друг другу о том, что оба они не верят какому-то Джону Смиту. Абсурдно, не правда ли?
– Согласен. Поэтому возьмем в качестве основной гипотезы, что оба мы не
– с улыбкой предложил Абметов.
– Идет! В таком случае мы должны подозревать, что у гипотетических гомоидов есть гипотетический создатель. Какие у вас версии на этот счет?
– А у вас?
– Вы меня пригласили, а не я вас, поэтому вам первому и отвечать.
– Логично, - признал Абметов, - но вот что любопытно: вы заинтересовались работами по моделированию человеческого разума раньше, чем появилось письмо Джона Смита. Только не спрашивайте меня, откуда я это узнал.
– Не буду, хотя стоило бы спросить. Объяснение тому простое: я журналист, и мое дело интересоваться всякой такой ерундой.
– Не такая уж и ерунда, - возразил Абметов, - очень даже не ерунда. Многие, на этой, как вы сказали, ерунде, сломали голову...
– Кто, например?
– быстро спросил я.
– Уж не Франкенберг ли, с которым вы встречались двадцать пять лет назад на конференции по фундаментальной антропологии?
Конечно, не стоило мне раньше времени хвастать своею осведомленностью, но в тот момент я не видел другого способа его разговорить. Абметов воспринял вопрос неожиданно хладнокровно.
– Хм, вам многое известно, - усмехнулся он, - давно это было, я и забыл уже.
– Франкенберг там выступал? Или вы не помните?
– Отчего же, помню... Да, он выступал.
– И о чем он говорил?
– Вам так это важно? Нет, мы лучше вот как сделаем: я вам расскажу все, что знаю о Франкенберге, а вы взамен расскажете мне о Джоне Смите, предложил Абметов.
Отличная сделка, подумал я и решительно согласился:
– По рукам!
– И еще одна маленькая просьба: поскольку эго не интервью, то не надо меня записывать.
Просьба была не такой уж и маленькой, но я ее выполнил.
– Отлично, - обрадовался Абметов, не подозревая, как подло я собираюсь его надуть с Джоном Смитом.
– Речь на той конференции шла о множественности моделей рефлексирующего разума. Вы с ними знакомы? Ну хотя бы в общих чертах?
– С одной моделью, пожалуй, знаком.. Именно что в общих чертах, неуверенно ответил я, силясь припомнить то, что наговорил мне Стас.
– Очевидно, вы говорите о модели человеческого мышления - модель Лефевра. Тогда вы, должно быть, помните, что Лефевр основывает свою модель на ряде аксиом и постулатов. Изменив одну или несколько аксиом, мы получаем другую модель и даже много моделей. Ситуация, как в геометрии. Отказавшись или изменив некоторые из аксиом Эвклида, мы получаем новую геометрию, которая описывает совсем другие природные процессы. Первоначальную, "человеческую" модель рефлексирующего разума в научной литературе называют стабильной.
– Могу предположить, что все остальные называются нестабильными, догадался я.
– Да, вы абсолютно правы, - согласился Абметов, - сама идея множественности сомнению не подвергалась, но вот ее практическое воплощение... Франкенбергу тогда здорово досталось от оппонентов.
– В чем заключались
– В том, что все модели, отличные от человеческой, действительно нестабильны.
– То есть, что они описывают нестабильную личность?
– Я старался переводить абметовскую терминологию на человеческий язык.
– Иными словами, если бы подобную модель удалось реализовать, то в результате получился бы психически ненормальный субъект, - добавил я, вспомнив, что говорил Типс о Джоне Брауне.
Абметов едва сдержал улыбку - он понял, что имеет дело с дилетантом.
– Ненормальным кого угодно назвать можно. Психически нормального человека представить себе труднее, чем ненормального. Поэтому я бы воздержался от подобных оценок.
– Тогда поясните, что вы имеете в виду под "нестабильностью".
– В классической бинарной модели мыслящему субъекту предлагается сделать выбор между двумя сценариями поведения. Что именно он выберет - мы не знаем, но мы можем говорить, с какой вероятностью он выберет тот или иной сценарий. Вероятность - это просто число - ничего больше. Число, являющееся решением некоего уравнения. У того уравнения, что описывает человеческое мышление, решение одно-единственное. Теперь представьте себе, что у уравнения оказалось не одно решение, а два. Если бы личность, чье мышление соответствует такому уравнению, существовала - она долго бы не прожила. Тем более не может существовать общество, состоящее из таких личностей.
– Под обществом вы подразумеваете внеземную цивилизацию?
– Ее самую. Вопрос стоял именно так: могут ли существовать цивилизации разумных существ с иной, отличной от человеческой, формой мышления.
– Ну ладно, уравнения уравнениями, оставим их пока в стороне... Кстати, а что будет, если у того уравнения вовсе нет решений?
– Такие модели даже Франкенберг в расчет не принимал, - развел руками Абметов, - пришлось бы конструировать субъекта из антивещества.
Честно говоря, этого замечания я не понял - наверное, это все же была шутка. Я спросил:
– Почему вы сказали, что личность, соответствующая нестабильной модели, долго бы не прожила?
Оговорка абметова меня поразила. Умирающий гомоид из пещер Южного мыса, самоубийца Джон Браун - в один миг они вновь встали перед моими глазами.
– Да это я так, фигурально выразился. Я настаивал:
– Ну а все-таки... Представьте на минуту, что удалось создать существо, мыслящее не так, как мы, но в чем-то похожее на нас - гомоида, одним словом. Что бы оно собой представляло? Только прошу вас, без уравнений, пожалуйста...
– Наиболее близкий аналог нестабильности - это так называемый синдром раздвоения личности у человека. Точнее говоря, такой синдром - это защитная, компенсирующая реакция человеческого организма на воздействие окружающей среды. Или наоборот, на отсутствие привычного нам воздействия. Например, если вас или меня надолго изолировать от общества, в сурдокамере или еще где-нибудь, то рано или поздно вы начнете говорить сам с собой, у вас могут появиться галлюцинации, вам будет казаться, что рядом есть кто-то еще. В случае же выдуманного вами искусственного существа-гомоида никакого внешнего воздействия и не нужно - существо будет само на себя воздействовать, пока его сознание не распадется на две отдельные личности по одной на каждое решение уравнения. Или же сработает механизм самоотторжения...