Карма
Шрифт:
— Мы должны. Пошли.
— Нет!
— Ты не сможешь помочь этому человеку. Перестань упрямиться. Пошли!
Он встает, хватает меня за руку, пытаясь утащить, но я не двигаюсь.
Гнев закипает во мне и вытесняет мой абсолютный страх. Я достаю пистолет из-за пояса и кладу его на колени.
— Даже, блядь, не думай об этом, — предупреждает Сэм.
О, я думаю об этом.
— Знаешь что? — говорит он. — Тогда иди на верную смерть. Мне всё равно.
Он уходит.
Спасибо, чувак.
Я хватаю телефон и набираю 911, но роботизированный голос сообщает,
Если помощь не придет, мне нужно избавить этого человека от страданий. Это меньшее, что я могу сделать. Я больше ни секунды не могу слушать, как он умирает.
Я выхожу на дорогу и борюсь с желанием прицелиться из пистолета в беднягу, лежащего на земле, у которого половина глаза вытекла. Его рука еще подрагивает у него на колене, и мое сердце разрывается на части.
— Руки вверх, ублюдок, — говорю я мужчине передо мной. Его лицо закрывает черная маска волка. Мои глаза сканируют местность, пытаясь найти парня с битой, но я его не вижу.
— Чего ты хочешь? — говорит мужчина, поднимая руки. Между его пальцами свисает нож для льда.
— Мне нихуя не нужно от таких конченных мудаков, как ты, — говорю я, отступая в сторону, держа его на мушке. Я вытаскиваю нож из бедра и вонзаю лезвие в шею бездомного. Когда я выдергиваю лезвие, на мощеную дорожку брызжет красная струя.
— Если ты не хочешь привлечь внимание всех в округе, я не думаю, что стоит стрелять, — говорит мужчина в маске.
— Если это не доказывает тебе, что я могу убить человека, то я не знаю, что тебе еще нужно предъявить как доказательство, — говорю я. — Сколько вас?
Когда он поднимает голову, я почти вижу его улыбку под маской.
Слева раздаются шаги, и из тени появляется человек с битой. Его лицо скрывает золотая маска птицы. Как только он видит, кто стоит на его пути, он опускает биту в сторону.
— Не двигайся, еб твою мать, или я снесу башку, — говорю я, направляя на него пистолет.
— Пристрели ее, Нокс! — говорит золотая маска. За его словами следует истерический смех. Он подходит ближе к человеку в черной маске и направляет на меня биту. — Убей эту суку!
Только тогда я замечаю пистолет на поясе человека в волчьей маске — Нокса.
Почему мне так не везет? Девушка с пистолетом, это та самая девушка с парковки. Если бы на мне не было маски, она бы узнала мое лицо.
Где было это мужество, когда ее парень-говнюк повалил ее на землю чуть раньше?
Возможно, в конечном итоге она избавилась от него и совершила несколько безрассудных убийств в одиночку. В любом случае, я не буду стрелять в эту женщину, если смогу этого избежать. Она и без того пережила достаточно, хотя сейчас она не выглядит такой беспомощной, как сегодня утром. Она выглядит устрашающе. Как будто она должна быть одной из нас этой ночью.
Я тянусь за пистолетом, но она переводит дуло с Адама на меня. Это охренеть как возбуждает. Но в то же
Этот вечер должен был пройти не так. Они не должны были одерживать верх. Вообще никогда. Они — жертвенные агнцы. Но не эта девушка. Она похожа на волка в овечьей шкуре.
— Давай всё обсудим, — говорю я, поднимая руки.
— Нет, — говорит она и немного опускает пистолет. — Я не хочу ничего обсуждать. Я уже достаточно об этом говорила.
Может быть, она ускорит процесс и убьет меня сейчас. Я уже облажался в том доме, из которого мы только что ушли. Я оставил дочь в живых, а это обязательно дойдет до старейшин. Это незаконченная работа, недостойная кровавого следа, ведущего к «Исходу», и мне, наверняка, придется заплатить.
Мое внимание привлекает движение, и я вижу, что Адам решил рискнуть, когда увидел, как она немного опустила ствол. Он ловит ее за руки, и они борются за пистолет, падая на землю. Он перекатывается на нее сверху, прижимая ее тело своим, затем вырывает у нее пушку и отбрасывает, что бы она не смогла достать.
— Нет, отпусти меня, мудак! — кричит она.
Ухмылка расползается по моему лицу, мне бы хотелось, чтобы она взглянула на это шоу моими глазами, но если бы она присмотрелась достаточно внимательно, то увидела бы, насколько сильно меня это возбуждает. Наблюдать, как она напрягается и корчится под ним, только усугубляет ситуацию. Но затем я слышу, как расстегивается ремень и шуршание одежды, когда он пытается стянуть джинсы с ее задницы.
Ебанный в рот.
Я не хотел смотреть, как он насиловал ту женщину, и я определенно не хочу видеть, как он использует ее. Тем более, что мое тело, кажется, уже предъявило на нее свои права. Я смотрю по сторонам. Это идеальная возможность для меня, чтобы сбежать от них обоих.
Но затем мои глаза находят ее. Она смотрит на меня, умоляя что-нибудь сделать. Что угодно. Я подбегаю к ним, ее рыдания придают мне стимул.
Опять же, я мог бы сбежать. Я должен сбежать. Эта сучка наставит на меня пистолет, как только освободится. Но я вздыхаю, отводя руку назад и вонзаю нож для льда Адаму в позвоночник. Он всё еще извивается, поэтому я вытаскиваю его и вгоняю еще дважды. Это быстрый способ прекратить его нападение, но я не знаю, для кого я это делаю. Это всё ради моего побега, или ради спасения девушки?
Его ноги подкашиваются, и он падает сверху на девушку. Он отчаянно пытается оттолкнуться руками, упираясь в ребристую мостовую, но только еще больше наваливается на ее тело. Он поднимает руку, чтобы сорвать маску, но она падает рядом с ним.
Кровь поднимается по его горлу и каскадом стекает с его нижней губы на ее обнаженные предплечья. Должно быть, мне повезло проткнуть его легкое, когда я вонзил ледоруб ему в спину во второй или третий раз. Она издает почти раздраженный звук, который заставляет меня рассмеяться, когда Адам бьется на ней как рыба о лед.