Карма
Шрифт:
Кожа моих яиц напрягается, когда я пытаюсь перенести вес тела на другое бедро.
— Ты уже собираешься мне рассказать? Или мне нужно проткнуть твои руки гвоздями, как вы сделали с моим отцом?
— Так вот о чем речь? Вендетта длиной в десятилетие?
— Потеря родителя таким травмирующим способом позволяет легко держать обиду так долго, — огрызается она.
— Я не причинил вреда ни тебе, ни твоему отцу, — напоминаю я ей.
— Ты — всё, что связывает меня с теми, кто это сделал.
— И ты думаешь, что прибивание моих яиц к полу каким-то образом компенсирует
Она поджимает губы.
— Я не знаю, как еще заставить тебя говорить.
— Ты думала о том, чтобы быть, мать твою, милой?
Она смеется.
— Я не думаю, что это сработает с кем-то вроде тебя.
— Ты права. Но потрись о мой член еще немного, и я, возможно, расскажу тебе все секреты.
— Этого больше не повторится, — говорит она, «сверкая» глазами.
Это произойдет еще раз триста в моей голове, скажу я вам. Хоть она и сумасшедшая, девчонка умеет двигать бедрами, и я готов пожертвовать всем ради шанса оказаться внутри нее. Держу пари, что, даже будучи приколоченным к этому блядскому полу, я всё равно смогу возбудится, если она попросит меня об этом.
Я что, пресмыкаясь перед женщиной, у которой есть молоток и достаточно яиц, чтобы пригвоздить мои к полу? Безусловно.
В дверях появляется ее парень, и с его губ срывается мрачный смешок. В этот момент я весь в поту от боли, и, если кто-то и может меня понять, так это он.
— Детка, неужели это ты, — говорит он.
Он вырывает молоток из ее руки, другой стороной подцепляет шляпки гвоздей и вытаскивает их. Не знаю, от чего боль сильнее, когда меня пригвоздили или вытаскивали гвозди, но моя душа почти покидает тело, когда он их убирает. Они падают на пол рядом со мной, лениво перекатываясь, залитые моей кровью. Он ухмыляется мне.
— Я не знаю, стоит ли мне бояться, — говорит он.
Судя по синяку на ее лице и старому синяку на плече, вероятно, так и должно быть. Мужчина, поднявший руку на женщину, заслуживает намного больше, чем гвозди, вбитые ему в яйца.
— Я бы боялся, — говорю я, и его лицо искажается в гримасе.
Когда он снимает с меня маску, кажется, что он меня не узнает. Он поднимает тупизм на какой-то новый уровень. Он швыряет в меня моей рубашкой, и я использую ее, чтобы остановить кровотечение. Хотя кровоточит не так сильно, как я думал. Это превращается в худшую расплату, которую я мог себе представить.
Так или иначе, даже хуже, чем предыдущая.
Сэм отстегнул Нокса от цепи, чтобы тот сходил в туалет и помылся. А я сказала, что пусть он так и сгниет. В любом случае, теперь он снова на цепи. Я принесла ему чашку воды, и он выпил ее за несколько глотков.
— Сэм, будь зайкой, возьми его за другую руку, ради меня, — прошу я.
Сэм ухмыляется, пока я роюсь в ящике в поисках старомодного устройства, которое поручила Сэму сделать. Это модифицированный шоковый ошейник, но он не предназначен для его шеи.
— Что? Нет! — кричит Нокс, борясь с Сэмом за свободу
Я наклоняюсь над его ногами и придерживаю их, пока он бьется и пытается вырваться. Он кричит так, как будто его кто-то услышит. Мы находимся в глуши. Он может кричать до тех пор, пока полностью не потеряет голос.
Я провожу кольцом по его вялому члену и прижимаю его к основанию. Надеюсь, это больно. Я предвкушала, как застану его врасплох, а что может более действенным, чтобы заставить мужчину заговорить, чем выбить всё дерьмо из его члена? Я не собиралась использовать этот способ, но потом поняла, что он притворялся спящим, пока я скакала на нем. Я твердо намерена отомстить ему за это, пока буду пытаться вытянуть нужную информацию.
Я запираю устройство и кладу ключ на комод, подальше от него. Сэм снова оставляет меня с ним наедине. Он не в восторге от этих допросов. Возможно, он не может смириться с тем, что я планирую сделать с гениталиями Нокса.
— Что это такое? — спрашивает он, пытаясь стянуть его свободной рукой. Ему не удается, даже несмотря на то, что его движения становятся всё более отчаянными. — Что это, ебанный в рот?
— Это шоковое кольцо, — говорю я ему с улыбкой.
— Ты не посмеешь…
Я хватаю пульт и включаю устройство. Мягкий гул наполняет комнату, когда я выкручиваю мощность до упора.
— Если у тебя встанет, оно включится автоматически. Если, конечно, ты не хочешь покончишь со всем этим прямо сейчас и не расскажешь мне всё.
— У меня не встанет, пока на мне эта хрень, — говорит он с уверенностью, которая почти смешна.
— Посмотрим, — говорю я.
Скоро у него не останется выбора. Мы перекрыли подачу воды в ванную, чтобы он не мог пить оттуда, когда будет вытираться влажной тряпкой, которую мы ему предложили. После долгого отсутствия воды он с радостью проглотил то, что я ему дала, там также были две растворенные таблетки очень необычного синего оттенка. Когда речь идет об эрекции, у него просто не будет выбора.
Надеюсь, будет больно. Надеюсь, будет пиздец неудобно. И мне нравится, что он не будет удовлетворен. Снова.
Я сижу на кровати рядом со своим маленьким плюшевым кроликом, пока не слышу звук оживающего кольца. Он кричит в агонии и хватается за член.
— Проклятье, что ты мне дала? — спрашивает он, но скорее всего он уже догадался.
Я перехожу на ручное управление и нажимаю кнопку.
— Не готов еще сказать мне, на кого ты работаешь, прежде чем я снова включу эту штуку?
— Только через мой труп.
— Почему мне кажется, что именно к этому всё и идет?
— Знаешь, тебе от этого легче не станет, — говорит он. — Ты уже убила одного из нас, и не почувствовала разницы, не так ли? Чаша весов не склонилась в твою пользу, даже после того, как ты пригвоздила мои яйца.
Его слова немного раздражают. Я переживаю, что не почувствую себя лучше, когда убью его, но сейчас я не могу позволить ему уйти. Он видел слишком много. Он знает слишком много. А я до сих пор не знаю ничего.