Карта хаоса
Шрифт:
– Только представьте себе, сколько времени понадобилось Холлистеру на изготовление подобного облачения, – говорил между тем Прайс. – Надо было поймать волков, потом у себя дома соединить шкуры… И ведь никто ничего даже не заподозрил! Волосы дыбом встают! Я достаточно хорошо знал этого парня. Иногда он помогал мне в мясной лавке, и мы с ним не раз беседовали. Никогда бы не подумал, что… – Он не договорил фразы и лишь пожал плечами.
Все закивали, разделяя недоумение мясника. Все, кроме Клейтона. Он следил за реакцией графини. А та точно так же, как и остальные, сокрушенно качала головой, но успела поймать пристальный взгляд агента и, по своему обыкновению, не отвела глаз. Клейтону нужно было немедленно решить, как поступить с только что сделанным открытием, и еще до окончания ужина наметить план действий, но, увидев лукавую улыбку Валери, почувствовал бешенство. “Не сомневаюсь, что вас ожидает великое будущее в Скотленд-Ярде”, –
– Люди никогда не бывают тем, чем кажутся, – сказал он, не отводя взгляда от Валери и ощущая, как закипает кровь у него в жилах. – У каждого из нас есть свои тайны, и тем не менее мы неизменно приходим в изумление, обнаружив, что у других они тоже имеются. Вы согласны со мной, графиня?
Валери по-прежнему улыбалась, но Клейтону показалось, что по лицу ее пробежала тень смущения. Это был еще не страх, нет. Но скоро появится и страх.
– Вы абсолютно правы, у всех у нас в душе есть некий тайный уголок, куда мы никогда не допускаем посторонних, – ответила она, осторожно скользнув пальцами по одной из граней бокала. – Но позвольте заметить, что существует большая разница между почти неизбежной ложью, к которой все мы прибегаем, дабы оградить свой внутренний мир, и раздвоением личности, свойственным убийце.
Клейтон, как и остальные, кивнул, но понял, что искра иронии, мелькнувшая в его взоре, не укрылась от графини.
– В любом случае есть что-то дьявольское в том, что Холлистер занялся изучением таксидермии, – заявил священник, чьи щеки покраснели от вина. – Все эти загадочные вещи у него дома… Банки с какими-то ядовитыми жидкостями, труды по алхимии, средневековые трактаты… Сразу вспоминаются старинные истории про колдунов, про договоры с нечистым. И, несмотря на то, что ужасные убийства нашли вполне реальное объяснение, я по-прежнему вижу печать лукавого на всех поступках юного Холлистера.
– Боюсь, отец Харрис, – раздался громкий и отчетливый голос капитана Синклера, – что видеть руку дьявола в этом деле – версия слишком фантастическая, даже с точки зрения нашего подразделения.
Слова его были встречены робкими смешками, но Клейтон не обратил на них внимания. Он по-прежнему сидел, откинувшись на спинку стула, и по-прежнему смотрел в глаза графине. А та явно забавлялась, хотя поведение агента наверняка разбудило ее любопытство. Как только смех затих, Валери де Бомпар обратилась к Синклеру:
– Я, капитан, придерживаюсь такого же мнения. Дьявол… Отказываюсь верить, будто то, что заставляет людей поступать вопреки свойственной им от рождения доброте, вопреки слову Божьему, как-то связано с тем козлоподобным существом, что царствует на шабаше ведьм. Сказать честно, мне всегда было трудно вообразить, что все происходит именно так, как гласят легенды. Поэтому я и считаю такой увлекательной вашу службу – наверное, захватывающе интересно изучать монстров и то, что они в себе таят, а также вскрывать истинную подоплеку мифов, их фантастическую основу. Расскажите нам про свою работу, капитан.
– Э-э… Боюсь, это невозможно, графиня, – стал отнекиваться, слегка покраснев, Синклер. – Наша работа требует конфиденциальности и…
– О, не будьте таким скрытным! Вы ведь находитесь не среди мудрецов друидов, а в Блэкмуре! Так что, пожалуйста, сделайте для нас исключение, – стала просить графиня с милой настойчивостью. – Право же, всем нам будет страшно интересно узнать, как работает ваш удивительный отдел. Скажите, обычно вы используете какие-нибудь новомодные методы или, наоборот, отправляетесь ловить вампиров с осиновыми кольями на изготовку и защищаете себя распятием и святой водой? Говорят, вампиры умеют оборачиваться летучими мышами или даже принимать вид тумана.
– И еще, как говорят, они не смеют переступить черту освященной земли, – уточнил отец Харрис.
– И якобы с рождения имеют некую отметину, например, выступающий крестец, – добавил доктор.
– И будто бы появляются на свет словно в капюшоне – часть головы у них накрыта материнской плацентой на манер тюрбана, – внес свой вклад в разговор судья, вызвав общий смех.
Когда гости отсмеялись, графиня снова заговорила тоном капризной девочки:
– Неужели все это правда, капитан? Лично мне с трудом верится, что их можно отпугнуть обычным зубчиком чеснока или что у них есть жало на кончике языка. – Язычок графини тотчас высунулся между губами.
– Ну… – Синклер прочистил горло, пытаясь скрыть волнение. – По-моему, большинство этих историй – не более чем обычное суеверие, графиня.
Все выжидательно смотрели на него, надеясь, что он скажет о столь интересном предмете хоть что-нибудь еще. Синклер обреченно хмыкнул, потом выпрямился на стуле, и агент понял, что сейчас тот состряпает этим простакам ту же лекцию, какую выслушал когда-то и сам Клейтон, поступая на службу в спецподразделение. На самом деле ученик был благодарен капитану за готовность еще больше растянуть этот бесконечный ужин. Теперь Клейтону уже не хотелось, чтобы застолье поскорее завершилось, ведь потом его ожидало мало приятного. Вот было бы хорошо, если бы капитан проговорил до утра или, скажем, до начала следующей недели, да хоть целый месяц. И тогда у Клейтона будет достаточно времени, чтобы разобраться в собственных мыслях и решить, как поступить дальше. Пока он наверняка знал только одно: делиться с Синклером своим открытием он не станет. И сам допросит графиню – с глазу на глаз, чтобы она ответила на вопросы, от которых у него пухла голова, хотя большинство из них и не было вроде бы связано с нынешним делом.
– Как вы знаете, господа, наш отдел занимается изучением сверхъестественных явлений, всего того, что не поддается человеческому пониманию, – начал свою речь Синклер, поглаживая пальцами значок с изображением дракона, украшавший лацкан его пиджака. – К несчастью, как случилось и в вашей истории, большинство преступлений, попадающих в наши руки, на самом деле сводятся к незамысловатым трюкам. Именно это и начал сейчас осознавать агент Клейтон, правда, сынок? – Клейтону пришлось кивнуть в ответ. – Но даже те случаи, которые нам не удается объяснить, не ступив в область фантастического, доказывают, что сверхъестественные явления редко совпадают с их распространенным фольклорным толкованием. Люди-волки, кстати, могут служить тому отличным примером. Они упоминались еще в греческой мифологии, но особенно много историй о них пошло гулять только в Средние века. В наших архивах хранится немецкая газета, датированная… – Он наморщил лоб, стараясь припомнить точную дату.
– Тысяча пятьсот восемьдесят девятым годом, – словно нехотя подсказал ему Клейтон.
– Точно, да, тысяча пятьсот восемьдесят девятым. И речь там идет о детях, якобы растерзанных оборотнем в деревне Бедбург. Это самый древний из известных нам случаев, но не единственный. Таких было немало. Сотни, тысячи – и все они обогатили собой легенду о человеке-волке. Но любая легенда – не более чем реальное событие, просеянное сквозь сито народного воображения, склонного к театральной – и, на мой взгляд, тошнотворной – романтизации, которая способна до неузнаваемости исказить реальность. Благодаря таким легендам, а также сочинениям вроде “Вервольфа Вагнера” [11] или “Гюга-волка” [12] , большинство людей видят в оборотне несчастного человека, ведь каждое полнолуние он против своей воли превращается в волка и вынужден совершать безжалостные убийства, так как испытывает неутолимую жажду крови. Передается из уст в уста и много других глупостей. Скажем, будто в человека-волка можно превратиться, если выпить дождевой воды, скопившейся в волчьем следе, или если носить пояс, изготовленный из волчьей шкуры, или если тебя укусит другой человек-волк. Ну, понятно, что в лживости двух первых способов вы можете легко убедиться сами. А абсурдность последнего я готов доказать вам с помощью простейших математических подсчетов: если бы оборотни, а также вампиры превращали в человека-волка всякого, кого им удалось цапнуть, года за два в мире не осталось бы нормальных людей. Посчитайте сами. Достаточно было бы укусить одну жертву в месяц, а той – тоже одну, и так далее, – и получится мой результат. А я до сих пор остаюсь человеком, и агент Клейтон тоже. – Его ученик послушно кивнул, подтверждая свою человеческую сущность. – То есть в этом зале присутствуют по крайней мере два нормальных человека, что уже вполне убедительно опровергает достоверность легенды. Элементарная логика поможет нам разобраться и с другими милыми чертами, которыми фольклор наделяет монстров. Возьмем, например, влияние луны. Это верование пришло к нам с юга Франции. Уверен, все вы согласитесь со мной, что бежать по лесу в ночь полнолуния куда легче, чем в беспросветном мраке. И вполне вероятно, что первое убийство, приписанное ликантропу, было совершено в светлую ночь исключительно по данной причине. Тем не менее о влиянии луны говорилось еще в древние времена, и никто не станет отрицать ее воздействия на приливы и отливы, на климат, сельское хозяйство, да и на наше настроение, в конце концов, или…
11
“Вервольф Вагнер” – роман английского писателя Джорджа У. Рейнольдса (1846), одно из первых произведений, посвященных оборотням.
12
“Гюг-волк” – фантастический роман (1856) Эркмана-Шатриана (общий псевдоним двух французских писателей, Александра Шатриана и Эмиля Эркманна, написавших многие свои произведения совместно).