Карта костей
Шрифт:
— Но он все равно был главным, не так ли?
Дудочник поджал губы.
— Идея Острова заключалась в самом его существовании. Он был символом не только для Сопротивления, но и для Синедриона. Он кричал, что существует другой путь. Но не мог вместить нас всех. В последние месяцы мы вынужденно отказывали в убежище беженцам, потому что ресурсов на всех не хватало. Мы строили новые корабли, разбирались со снабжением. — Он мрачно покачал головой. — Остров никогда не был окончательным ответом.
— Большинство
— Я не стал бы утверждать столь категорично, но Зои во многом права, — подтвердил Дудочник. — Многие на Острове почивали на лаврах. Они думали, что достаточно просто жить там. Основную работу для Сопротивления делали те, кто жил на материке или курсировал на кораблях. Зои в одиночку сделала гораздо больше многих, а она никогда не была Острове.
Я быстро вскинула голову:
— Да неужели? А я думала, что бывала.
— Никто не желал, чтобы нога альфы ступила на их землю. И даже я их понимаю. — Зои наклонилась над кроликом и стащила мех с тушки, словно перчатку. — А почему ты решила, что я там бывала?
— Предположила. Ты же постоянно видишь сны о море.
Я не понимала этого, пока не сказала вслух. Все те ночи, что мы спали в непосредственной близости, я делила с ней не только воду или одеяло, но и сны. Они были об океане. Видимо, поэтому меня не озарило раньше — я привыкла к ним после долгих лет грез об Острове. Привыкла к неугомонным волнам и переливам всех оттенков черного, серого и синего. Но в снах Зои не было ни Острова, ни вообще земли. Лишь штормовое море.
Мгновение назад Зои сидела на корточках у костра с тушкой кролика в руках, а сейчас ее нож прижимался к моему животу.
— Ты влезала в мои сны?
— Отставить! — Дудочник не кричал, но это несомненно была команда.
Однако лезвие не тронулось с места. Рука Зои сжимала мои волосы, костяшки упирались в череп, удерживая меня на месте. Клинок прошил свитер и рубашку и упирался в живот. Я кожей чувствовала его холод. Голова была повернута в сторону. Я видела кролика на земле, где оставила его Зои, со свернутой шеей и открытыми глазами.
— Какого черта ты это делала? — воскликнула Зои, наклонившись ближе. Нож уперся сильнее. — Что ты видела?
— Зои! —
— Что ты видела? — повторила она.
— Сказала же. Просто море. Волны. Извини, я не специально. Я даже не понимала, до меня только сейчас дошло. — Я не могла объяснить, как это работает. Что мое осознание ее снов не было подглядыванием. Я ведь не подглядывала, когда смотрела на море на Острове. Оно просто было там.
— Ты же говорила, что не можешь читать мысли! — Горячее дыхание обожгло мое лицо.
— Я и не могу, тут другое. Я лишь получаю общее впечатление. Иногда. Не специально.
Она толкнула меня назад. Успокоившись, я прижала руку к животу. Она окрасилась красным.
— Это кроличья кровь, — сказал Дудочник.
— На этот раз, — добавила Зои.
— Если это имеет значение, — произнесла я, — вы же тоже все знаете о моих снах.
— Ты так вопишь по ночам, что каждый человек в радиусе десяти миль знает о твоих снах. — Зои бросила нож рядом с наполовину освежеванной тушкой кролика. — Это не дает тебе права копаться у меня в голове.
Я знала, что она чувствовала — еще не забыла, как ощущала себя после вторжения Исповедницы в разум во время допросов: использованной и грязной.
— Извини, — крикнула я вслед Зои, когда она направилась к реке.
— Оставь ее, — сказал Дудочник. — Ты в порядке? Покажи мне живот. — Он потянул меня за свитер.
Я сильно ударила его по руке.
— Что это было вообще? — спросила я, провожая Зои взглядом.
Он поднял кролика и стряхнул грязь с тушки:
— Ей не следовало этого делать. Я с ней поговорю.
— Не нужно заступаться за меня, я лишь хочу знать, что происходит. Почему она так реагирует? Почему она такая?
— Для нее это нелегко.
— А для кого легко? Уж точно не для меня. И не для тебя. Ни для кого из нас.
— Просто дай ей немного пространства.
Я махнула на поросшую бледной травой равнину, простирающуюся на мили, и на небо, такое огромное, что, казалось, оно поглощает землю.
— Пространства? Да тут ничего нет, кроме этого самого пространства. Ей самой не надо мельтешить у меня перед глазами.
Ответом мне послужили лишь шорох колышущейся на ветру травы, раскаты грома и чавкающий скрип ножа Дудочника, разделывающего кролика.
Зои вернулась, когда забрезжил рассвет. Она молча поела и улеглась по ту сторону от Дудочника, а не между нами, как прежде.
Я вспомнила ее слова о том, что она говорила: попав на Остров, большинство людей не возвращались. Думает ли она о Дудочнике, когда море заливает ее спящее сознание? Море, которое он пересек ради Острова, оставив ее одну после всего, на что она пошла, чтобы быть с ним.