Карта времени
Шрифт:
— Позвольте проводить вас до дому, мисс Нельсон. Молодой девушке не стоит в такой час ходить по улице одной, даже если в кармане у нее лежит пистолет.
Люси улыбнулась, польщенная предложением инспектора.
— Разумеется, — согласилась она. — Вы очень любезны, инспектор. К тому же я живу довольно близко отсюда, а вечер такой чудесный! Прогулка будет очень приятной.
— Безусловно, — ответил Гарретт.
XXXV
На следующее утро инспектор Колин Гарретт, сидя в своем кабинете, с рассеянным видом жевал завтрак. Вне всякого сомнения, мысли его были обращены к Люси Нельсон, он вспоминал ее прекрасные глаза, ее золотистые волосы и улыбку, которой она ответила на его просьбу позволить написать ей письмо. В этот самый миг в кабинет вошел полицейский и протянул ему подписанный начальством приказ: Колин Гарретт должен отправиться в будущее и арестовать там человека, который пока еще даже не родился. Влюбленный инспектор никак не мог заставить свои мозги работать с прежней четкостью, что нередко случается с молодыми людьми в подобных ситуациях, и только сев в экипаж, который повез его в агентство Мюррея, он осмыслил содержание зажатой в руке бумажки.
Когда Гарретт впервые переступил порог конторы Мюррея, колени его мелко дрожали, а оставленные ему отцом сбережения очень быстро были обменены на то, что было предметом самых пылких мечтаний, — на билет в будущее, в 2000 год. На сей раз он вошел в контору твердым шагом, хотя в кармане нес нечто совершенно немыслимое — приказ, заставлявший вспомнить сеансы магии, ибо он повелевал, если вдуматься, арестовать призрак. Но Гарретт был уверен: если только путешествия во времени станут делом обыденным, этот приказ станет лишь первым в длинной череде подобных же, позволяющих полицейским задерживать преступников в разные эпохи, но с одним условием: преступления непременно должны были совершаться в этом городе, в Лондоне. Ставя свою небрежную подпись на листе бумаги, который лежал теперь в кармане инспектора, премьер-министр, по всей видимости, и сам не отдавал себе отчета в том, что совершал воистину исторический шаг и открывал новую эпоху.
Но эта бумага и обеспечивала Гарретту определенную свободу действий. Теперь, например, ему не придется скучать в одной из здешних приемных в ожидании, пока вечно занятый мистер Мюррей соблаговолит пригласить его в свой кабинет. Не обращая внимания на секретарш, оберегавших покой Мюррея, инспектор поднялся по лестнице на второй этаж, словно и не слыша их громких протестов, миновал длинный коридор, где имелось столько различных часов, и вихрем ворвался в кабинет хозяина фирмы. Гиллиам Мюррей лежал на покрывавшем пол ковре и играл с огромной собакой. Он бросил весьма сердитый взгляд на человека, который побеспокоил его, даже не удосужившись постучать в дверь, однако смутить инспектора было нелегко. Он знал, что имел все основания для столь бесцеремонного вторжения.
— Добрый день, мистер Мюррей. Я инспектор Колин Гарретт из Скотленд-Ярда, — представился он. — Простите, что я позволил себе проникнуть к вам, не соблюдая некоторых условностей, но мне надо безотлагательно побеседовать с вами.
Мюррей очень медленно поднялся с пола, недоверчиво глянул на инспектора и наконец небрежным взмахом руки велел секретаршам удалиться.
— Дела, которыми вам, инспектор, приходится заниматься, безусловно, имеют первостепенную важность, поэтому вы можете не извиняться за то, что вошли сюда, пренебрегая установленными правилами, — произнес Мюррей, указывая ему на кресло, пока сам втискивал свое непомерных размеров тело в кресло, стоявшее напротив.
Когда оба они сели, Гиллиам взял со столика, разделявшего оба кресла, маленькую деревянную коробку, открыл ее и предложил Гарретту сигару — все это он проделал с подчеркнутой любезностью, разом сменившей изначальную холодность. Инспектор вежливо отказался от сигары, подивившись столь резкой перемене в поведении предпринимателя, который в считаные секунды оценил, чем может обернуться для него неудовольствие инспектора Скотленд-Ярда.
— Вы не переносите табачного дыма? — спросил Гиллиам, снова ставя коробку на столик и беря в руки необычной формы резную бутылку со странной, почти черной жидкостью. Он наполнил два бокала. — В таком случае, возможно, вы не откажетесь от этого.
Гарретт взял один из бокалов, недоверчиво разглядывая темный напиток, но хозяин кабинета подбодрил его улыбкой, одновременно делая глоток из своего бокала. Инспектор последовал его примеру и тотчас почувствовал, как весьма необычная на вкус жидкость словно оцарапала ему горло, так что на глаза навернулись слезы.
— Что это такое, мистер Мюррей? — растерянно спросил инспектор, не сумевший сдержать отрыжки. — Неужто какой-нибудь бальзам из будущего?
— Нет, что вы, инспектор! Это всего лишь новый тонизирующий напиток, который произвел фурор в Соединенных Штатах. Его изобрел некий фармацевт из Атланты, положив в основу листья коки и орехи тропического дерева колы. Многие, и я в том числе, добавляют туда немного соды. Думаю, в самое ближайшее время напиток начнут завозить и в нашу страну.
Гарретт поставил бокал на столик, не решившись продолжить дегустацию.
— Какой необычный вкус! Мне кажется, людям будет непросто к нему привыкнуть, — дал он свою оценку напитку, только чтобы заполнить паузу.
Гиллиам с улыбкой кивнул, потом осушил бокал и спросил, явно желая снискать расположение визитера:
— Скажите, инспектор, вам доставило удовольствие путешествие в двухтысячный год?
— Преогромное удовольствие, мистер Мюррей, — ответил Гарретт совершенно искренне. — И, пользуясь случаем, хочу заверить вас, что целиком и полностью сочувствую вашему начинанию, вопреки мнению некоторых газетчиков, которые вопят, что аморально заглядывать в не принадлежащие нам эпохи. Сам я по складу своего ума открыт всему новому, поэтому путешествия во времени невероятно привлекают меня. И я с большим нетерпением жду, пока будут проложены пути и в другие века.
Гиллиам робкой улыбкой поблагодарил его за столь благоприятный отзыв, а затем всей своей позой изобразил спокойное ожидание: он словно приглашал инспектора объяснить наконец цель непредвиденного визита.
— Мы переживаем чудесные времена, мистер Мюррей, воистину чудесные, но ужасно нестабильные, — начал инспектор заранее заготовленное вступление. — Наука правит бал, а мы, люди, должны подлаживаться под ее движение вперед. Особенно это касается наших законов, которые надо приводить в соответствие с новой картиной мира, если мы хотим, чтобы от них была хоть какая-нибудь польза. С началом путешествий во времени многое должно перемениться в этой области. Мы стоим на пороге величайшего открытия, и ему суждено сделать жизнь совсем иной. Но трудно предугадать и масштаб связанного с ним риска. О нем, о риске, я пришел с вами побеседовать, мистер Мюррей.
— Я с вами полностью согласен, инспектор. Наука вот-вот сделает мир неузнаваемым, и это обязывает нас пересмотреть многие законы, а также многие из наших жизненных правил. Но скажите, о каком именно риске вы толкуете? Признаюсь, я просто сгораю от любопытства.
Гарретт снова прочистил горло, а затем чуть наклонился вперед.
— Пару дней назад полиция Сити обнаружила на Манчестер-стрит тело мужчины. Нищего бродяги. Рана, от которой он скончался, оказалась столь необычной, что дело передали нам. В груди убитого зияет сквозная дыра диаметром тридцать сантиметров, и края ее обуглены. Наши судебные эксперты пребывают в растерянности. По их мнению, сейчас просто не существует оружия, способного так изувечить человека.