Картель
Шрифт:
Севастьян смотрел на Стоянову, но спрашивал не столько у нее, сколько у себя. Действительно, как бы она выкрутилась? В принципе, можно было бы сказать, что Василиса сбежала от нее за пределами двора. Поехали в магазин, а она сбежала…
А может, Стоянова готовила какое-то другое объяснение. Может, Василиса должна была «сбежать» из дома. Но тогда Ольге нужен был сообщник, чтобы отвлечь внимание консьержки. Она позвонила ему, поделилась своими соображениями, он подъехал, обеспечил ей безопасный подступ к машине… И по пути от школы к дому она могла
– Зачем ей сбегать? Мы ехали в наркологию…
– Ну да, ну да…
Севастьян спустился в дежурную часть и вернулся в кабинет с ее мобильником.
– Кто такой Тим? – спросил он, глядя на дисплей телефона.
Именно это имя стояло в списке исходящих и входящих звонков. Сначала Стоянова позвонила этому Тиму, затем он связался с ней, потом снова произошел обмен звонками. И все это происходило как раз в то время, когда она выводила Василису из дома. И еще она звонила этому Тиму, когда возвращалась из школы.
– Ну, друг мой, а что?
– Он гостил у вас дома?
– Гостил. А что, нельзя?
– А это ваш дом? Или уже ваш?
– На что вы намекаете?
– На корыстный интерес. Сначала погибла мать Василисы, потом ее отец. Сегодня должна была погибнуть она сама. Вернее, она должна была погибнуть после гибели Мелихова… Или вы не собирались убивать Мелихова? Может, вы просто хотели получить с него выкуп за Василису?
– Это все ваши домыслы!
– Что ж, будем бить вас фактами…
Севастьян заполнил протокол допроса и заставил Стоянову подписаться под показаниями, в которых смешались правда и ложь. К этому времени подъехал подполковник Шепенков. Ему Стоянова и рассказала, где находится сарай, в котором содержалась Василиса.
Глава 8
Пепелище на месте деревянных строений, выжженная поляна, обугленные деревья на опушке леса. Что-то в этом роде и ожидал увидеть Севастьян. Не только сарай сгорел, но и все стоящие рядом деревянные сооружения. И лес загорелся.
– Пожарные здесь работали, – сказал Шепенков, разглядывая поднятую с земли головешку. – Если бы они труп нашли, это бы по сводкам прошло.
– Так не видно трупа, – покачал головой Севастьян.
Пожар был сильным, но вряд ли его силы хватило, чтобы сжечь труп дотла. Череп должен был бы остаться, фрагменты костей, но ничего такого на пепелище не наблюдалось… Или все-таки дотла тело Мелихова сгорело, а прах смешался с пеплом?..
– Или сгорел, или вывезли. Скорее второе.
– Сама бы Стоянова с этим не справилась.
– Не справилась бы, – согласился Шепенков.
Наружность у него невзрачная, такие люди легко теряются в толпе. Но личность он незаурядная. И голова у него умная, и хватка железная, и работу свою любит. Если бы начальство по достоинству оценило его заслуги, он бы уже был как минимум полковником.
– Сообщник
– Наверняка.
Время уже позднее, начало одиннадцатого – темнеет. Поэтому Шепенков повернул к машине. Ему домой надо: у него семья. Это Севастьян беспризорный, но ведь и ему не мешало бы отдохнуть. Что ни говори, веселый сегодня денек выдался.
– Завтра группу пришлю, – сказал напоследок Шепенков. – Может, мы что-то не так поняли.
Стоянова подробно нарисовала схему – асфальтовый завод, заброшенные склады в непосредственной близости от него. Кирпичные склады вплотную подступали к заводу, их эксплуатировали, а деревянные находились в некотором отдалении. Они давно уже пришли в негодность, ими никто не пользовался, но и сносить их пока не торопились. К этим складам с внешней их стороны примыкал сарай, в котором Стоянова и держала Василису.
Сарай и примыкавшие к нему склады сгорели, но Стоянова об этом ничего не сказала, хотя наверняка знала о пожаре. Может, и сарай она не тот показала. Может, труп Мелихова находился в одном из сгоревших складов…
А может, и нет ничего, и именно поэтому Стоянова не побоялась показать свой схрон, знала, что там все выгорело дотла, вот и сделала признание.
– Значит, Стоянова девчонку от отца-извращенца прятала? – усмехнулся Шепенков, усаживаясь в машину.
– И попробуй докажи, что это не так, – в тон ему отозвался Севастьян. – У Василисы посттравматическая амнезия, плюс угнетенность центральной нервной системы от наркотиков. Одноклассников она вспомнила, учительницу вспомнила, а как убивали отца, помнит очень смутно. Потому что под дозой находилась… Как ее Стоянова с вечеринки увозила, вспомнит, как ее укололи, тоже может вспомнить. А что дальше? Воспоминания в наркотическом тумане? Человек какой-то был, растекающийся, как сливовое желе. Про кого она это говорила? Про Стоянову? Или про ее сообщника?
– Ну, может, она и Стоянову вспомнит, и сообщника…
– Может, и вспомнит… Тим его зовут, сокращенно, от Тимофея. Фамилию его Стоянова якобы не знает.
– Узнаем.
– И фамилию узнаем, и его самого найдем. А вот сможем ли привлечь? Ну, если Василиса его не опознает. Стоянова баба неглупая, она понимает, что Василиса может ее опознать. Тогда она и Тима своего сдала бы, если Василиса смогла бы его опознать. Могла, но не сдала…
– Все правильно, за групповое похищение больше дают.
– Всего на два года. До десяти лет вместо восьми…
– Но ведь она как бы и не похищала Василису. Она ее спасала…
– А кто Мелихова убил? Она же не отрицает, что его убили…
– А где труп? Сказать все, что угодно, можно…
– Я думаю, она знает, где труп.
– Я тоже так думаю, – кивнул Шепенков.
– Колоть Стоянову надо… И за Василисой наблюдать. А вдруг она все-таки видела этого Тима? Может, Стоянова не только за себя боялась, когда Василису пыталась убрать, но и за него… Как бы он к ней в больницу не пришел, – вслух подумал Севастьян.