Картель
Шрифт:
– Частишь ты, начальник, ничего не понятно. Какие байки? Какая видеокамера? Кто куда проходил? – снова усмехнулся Козинцев.
Он подвел Севастьяна к своему «Туарегу», снял машину с сигнализации, но дверь открывать не торопился.
– На жевательной резинке твои отпечатки пальцев нашли.
Лукавил Севастьян, не было на жвачке «пальчиков» Козинцева. Лариса Дмитриевна, да, оставила свой палец, когда отдирала комок от камеры, а этот жук – нет. То ли клейкая лента у него на пальцах была, когда он резинку скатывал, то ли еще что, но папиллярных узоров он на ней не оставил. Зато слюнная жидкость зафиксирована, хотя это мало что значит. Ну, жевал Козинцев резинку, потом выплюнул, а кто-то подобрал…
– Не знаю, что вы там нашли. Знаю только, что ничем я никакую камеру не заклеивал.
Не попался Козинцев на уловку, не сказал, что не могло на жвачке остаться его «пальчиков». Но ничего, Севастьян поставит ему подножку, и он сам вернется к этой теме.
– И с консьержкой не разговаривал?
– А это запрещено?
– Ты отвлек ее внимание…
– Не знаю ничего.
– Стоянова мимо тебя незамеченной прошла.
Не открывал Козинцев свой внедорожник, а Севастьян его и не торопил. Неизвестно еще, что он вытащит из машины вместо документов, а так он, пока стоит возле нее, находится под контролем.
– Так и я Ольгу не заметил.
– Да нет, ты ей позвонил, чтобы она спускалась…
– Ну да, позвонил, она сказала, что Василиса чем-то ширнулась и что надо ее в наркологию везти.
– В наркологию?
– Ну да, в наркологию…
– Ты наркологию предложил?
– Да нет, Ольга сама…
– А я почему-то думаю, что это была твоя идея. Ты понимал, что Стоянова попала под наблюдение, поэтому и придумал этот спектакль. Одним уколом двух зайцев убили. Во-первых, повод появился, чтобы Василису вывезти. А во-вторых, девчонку в послушную куклу превратили. Ты про наркологию придумал и обеспечил Стояновой незаметный проход…
– Слушай, мужик, может, ты никакой не следователь? – нахально ухмыльнулся парень. – Может, ты здесь лечишься? У тебя что, белая горячка?
– Не уходи от разговора, Козинцев.
– Козинцев?
– Это тоже липовая фамилия?
– Да нет, настоящая…
– И срок за ограбление тоже настоящий.
– А прошлым попрекать не надо! – возмущенно вскинулся Козинцев.
– А я не попрекаю. Я ставлю тебе твое прошлое в пример. Раньше ты ограблениями занимался, а сейчас… – Севастьян нарочно затянул паузу.
– Что сейчас? – не выдержал напряжения парень.
– Лучше ты мне ответь на вопрос, куда Стоянова позавчера увозила Василису?
– Я же говорю, в наркологию.
– Нет, избавиться вы от нее хотели. Убить и закопать.
– Да нет, убить и съесть, а потом уже закопать то, что останется… – засмеялся Козинцев. – Не надо меня байками кормить, начальник. Если есть что предъявить, предъявляй, а то ходишь вокруг да около…
– Да нет, я жду, когда ты сам во всем признаешься, – покачал головой Севастьян.
– В чем во всем?
– В похищении Василисы. В убийстве Стояновой.
– Не в чем сознаваться, начальник, – скривил губы Козинцев. – Не похищал я Василису. И Стоянову не убивал.
– А то, что Стоянову убили, тебя не удивляет?
– Убили? Ольгу убили?! – запоздало разыграл трагедию Козинцев. И запоздало разыграл, и неубедительно.
– А ты не знал?
– Нет.
– А к Василисе зачем шел?
– Так это, проведать пришел… Мы же не чужие, – замялся Тимофей.
– А откуда ты узнал, что Василиса находится здесь?
– Ольга сказала, куда Василису отвезла…
– Василису я сюда привез. А Стоянову отвезли в отделение. Не могла она тебе сказать, где Василиса находится.
– Ну, так Ольга ее в ближайшую больницу везла, и ты ее в ближайшую отвез. Я же не знал, что ты Ольгу повязал… Так что, действительно ее убили? – со скорбящим видом спросил Козинцев.
– И Василису ты собирался убить.
– Я?! Василису?! У тебя точно белка, начальник!
– Все правильно, Козинцев. Ты все правильно делаешь, – с беспощадной усмешкой смотрел на него Севастьян. – Ольга тебя не сдала, но ты понимал, что долго так продолжаться не может, поэтому принял меры. И Василиса тебя могла опознать, поэтому она тоже должна была умереть… А ведь она тебя вспомнила, Козинцев. Ты ее похитил. И ты убил ее отца.
– Я ее похитил? Я убил ее отца?.. Тебя чем здесь лечат, начальник? – нервно хихикнул Тимофей. – Сушеными мухоморами?
– Я все про тебя знаю, парень. Знаю, в чем ты виновен. Знаю, что у тебя на уме.
– Ну, так чего не задерживаешь, если знаешь?
– Всему свое время!
– Это называется гнилой базар, начальник! На пушку взять меня хочешь, не выйдет! Не похищал я никого! И не убивал! Гонишь ты все! На понт берешь?
– Это не понт, Козинцев. Это факты.
– А «пальчики» на жвачке тоже факты? Так не было там «пальчиков»! Не могло быть! Гонишь ты!
– Ну вот, оказывается, жвачка была, – усмехнулся Севастьян. Все-таки смог он подставить Козинцеву подножку.
– Ну, была! И что? Ольга меня попросила, я сделал. Я же не знал, зачем она просила!
– Да, но «пальчики» на жвачке не оставил.
– А привычка у меня такая, пальчики нигде не оставлять!
– А в квартире Мелихова полно твоих отпечатков…
– Ну, и что? У нас любовь с Ольгой была, я к ней в гости ходил…
– А почему, пока Мелихов жив был, не ходил? Боялся по морде получить? Что у Мелихова с Ольгой было?
– Что было? Работала она у него.
– Она – интересная баба, он – интересный и к тому же холостой мужик. Днем она с Василисой нянчилась, ночью – с ним. Или не было такого?
– А это не твое дело, начальник! – насупился Козинцев.
– Ну да, дело прошлое. Мелихов мертв, и некому мешать твоему счастью. Только ведь и Ольги больше нет. Вены она себе в камере вскрыла, руки на себя наложила.
– Да? А ты сказал, что убили ее! – обрадовался Тимофей. – Зачем пургу гонишь, начальник?