Карточный домик. Проклятье королей
Шрифт:
– Вы предохранялись, мистер Ларссон? – неожиданно спросила до этих пор молчавшая доктор Вальц.
– Что, простите? – Адам немного растерялся и вытаращил на нее глаза от столь щекотливого вопроса.
– Я спросила, предохранялись ли вы, играя в шахматы? – и без капли смущения посмотрела на него Мардж.
– Это заслужит порицания, если я скажу, что нет, доктор Вальц? – ошарашено глядел на нее Адам.
– Нет, если вы оба осознаете последствия, – женщина пожала плечами и говорила, как и Морган, без осуждения. – Нам нужно постельное белье или пробы из половых путей… – на этой фразе Ларссон всплеснул руками, не желая слушать далее ни секунды.
– Я понял, не продолжайте, прошу вас! – отмахивался он, показывая, насколько ему неприятна эта тема. – Его апартаменты слева, – Ларссон вынул из кармана ключ карту от их с братом пентхауса. – Горничной еще было, пока Лиам в больнице, – пояснил он. – По дому не гулять, там злой кот, – криво усмехнулся Адам и смело отдал карту Мардж.
– Ваша готовность помочь обнадеживает, – смягчился комиссар под конец разговора. Как бы не противно было Моргану копаться в грязном белье, но сейчас придется сделать именно это, чтобы очистить от подозрений имя Сира Безупречного.
– Прошу не говорите им, если этого достаточно. Не рушьте наши жизни, пока гоняетесь за ведьмами. Брат мне этого не простит, – искренне сокрушался Адам, вот только простил ли он сам себя, до конца было непонятно.
– Если доказательств вашего и мисс Эванс алиби будет достаточно, то мы не имеем к вам никаких вопросов по поводу подозрения в деле об убийстве Киры Ван Смут, – понимающе закивал Морган, мысленно вычеркивая фамилию Ларссона из круга подозреваемых.
Оставалась еще одна. Романо. Тень подозрения падала еще и на Эрика Хейза, но у Альберто Романо мотив для убийства Ван Смут был куда более весомый, да и способ убийства был выбран весьма своеобразен. Точно не в духе поехавшего маньяка. Слишком точно, слишком методично и аккуратно все было сделано, с точностью до дюйма, чем Хейз никогда не отличался. Метод исключений из круга подозреваемых сработал, и одной фамилией, очень громкой и известной, там стало меньше. Того и гляди, и жить в этом городе станет спокойнее, и на душе у Моргана потеплело.
– Что еще от меня требуется? Образец ДНК есть в базе, образец мисс Эванс сравните с образцом ее племянника, – в отсутствии Салли копам придется туго, и Ларссон помогал, чем мог, хотя бы советом. – Если нужно, принесу вам образец ее сына, – пошел он на некоторые ухищрения.
– Не стоит, – вежливо отказалась доктор Вальц. – Для изъятия пробы требуется согласие родителей, а вы просили не сообщать им, – обрисовала рамки ведущий в деле эксперт.
– Благодарю за сотрудничество, мистер Ларссон, – на этот раз без злобы ответил Морган и искренне поблагодарил.
– Я всегда рад помочь, комиссар, – кивнул Адам, поднимаясь из кресла и протягивая ему руку, – чтобы вы там не думали.
Комиссар пожал ее с чистой совестью и чувством выполненного долга. Отчего же не пожать, коли руки Ларссона абсолютно чисты, и алиби, скорее всего, подтвердится в ближайшее время.
– Не уезжайте из города, мистер Ларссон, – на всякий случай предупредил Морган, чтобы Ларссон не думал, что легко отделался, хотя куда уж там. Он выволок грязное белье своей семьи и в прямом и в фигуральном смысле на всеобщее обозрение, но сделал это честно и открыто. Так и быть, Морган отплатит ему тем же на этот раз.
– Доктор Вальц, – вежливо обратился к ней Адам, – поздравляю с назначением на временную должность, – без акцента на условном назначении и чисто формально поздравил он женщину.
– Благодарю, – так же формально приняла его поздравления Мардж, и Адам быстро вышел за дверь.
– И что в нем такого особенного, Джон? – с искрившемся любопытством в глазах спросила Мардж, когда они остались с Морганом наедине. – Мне он не нравится, – с подозрением сощурилась она, доверяя женской интуиции, которая ее никогда не подводила.
– Он сам себе не нравится, поверь мне, – подтвердил ее опасения Морган.
– Кто будет спать с девушкой брата, когда в него только что стреляли? – и вот тут в голосе Вальц проскользнуло осуждение, которое она сдержала при разговоре с Лассоном.
– Ох, Мардж, – вздохнул Морган. – Мне так много тебе нужно рассказать, – и вот теперь Морган действительно пожалел, что рядом нет Пирса Салли. Он бы мог быстро и точно изложить информацию, да и все факты в деле Пирс уже знал, а теперь Моргану придется начинать сначала.
– Слушаю, – Мардж же не отступала и приготовилась к долгому рассказу, а на пороге кабинета появился сержант Закари. Кроме как спасителем, Морган его сейчас никак не мог назвать.
– Лучше расспроси об этом Фрэнка, с меня на сегодня достаточно этой семейки, – Морган указал на сержанта, и тот сразу же поиграл бровями, а Вальц закатила глаза.
– Ладно, идем, Фрэнк, отвезешь меня в пентхаус Ларссонов, – она поднялась из кресла и подцепила Закари под локоть, вытаскивая из кабинета Моргана.
– Прям так сразу, давай я хоть кофе тебя угощу, – распушил перья Закари. – А то с ходу и в койку, я не привык выезжать на место сразу по первому вызову, я, вообще-то, не такой, я – личность, а не просто следак по вызову! – набивал он себе цену.
– Можешь курить в машине и рассказать мне всю историю этой семейки, – Мардж указала в сторону стремительно уходившего высокого мужчины в черном пальто, несущегося по коридору от кабинета комиссара, как от самого зазорного места посещения во всем мегаполисе.
Люди на его пути застывали в ступоре, а затем отпрыгивали в стороны и смотрели в след. Кто-то с завистью, кто-то с восхищением, кто-то с испугом, но равнодушным не остался никто. Словно айсберг, рассекающий морскую гладь, вспарывал он поток встречных прохожих, удаляясь прочь, пока не скрылся из виду.
Адам вышел из департамента, будто очнулся от дурного сна, от жуткого кошмара, в котором он переживал самые отвратительные моменты своей жизни. Только сейчас вся картина заиграла перед ним полными красками, и нравилась она ему еще меньше, чем до этого. Если входя в кабинет Моргана, он чувствовал себя слабовольном параноиком, то выходя из него, Адам понимал, что он еще и недалекий параноик, а таковым он себя никогда не считал.