Каштаны на память
Шрифт:
Андрей с нетерпением ждал тех минут, когда он передаст по рации о двенадцатом эшелоне противника, уничтоженном Устимом Гутырей. Не забыть бы еще добавить, что подрывники обстреляли вагоны зажигательными и бронебойными пулями. Может, это пригодится подрывникам из других отрядов и групп. И еще скажет Андрей, что этот главный минер, с глазами, пылающими ненавистью к врагу, пропустил на запад эшелон с ранеными немецкими солдатами.
И Андрей Стоколос передал по радио генералу Шаблию об эшелоне, который не довез танки до места назначения. А еще много места в радиограмме заняло сообщение о трофейных бумагах, попавших в руки
Это была правда. Немецкое командование стягивало войска, готовясь к новому броску в глубь России. Еще в марте 1942 года все штабы фашистской Германии изучали директиву Гитлера, план второго «молниеносного» похода против Советского Союза под кодовым названием «Блау». Теперь фюрер считал, что путь к победе лежит через юг. По плану «Блау» основные силы Красной Армии должны быть уничтожены в районе Дона, потом танковые армии ринутся на Сталинград, в степи Северного Кавказа, к перевалам через Кавказский хребет и, конечно же, к Баку… Гитлер пошел даже на то, чтобы сосредоточить свои основные силы на юге советско-германского фронта, ослабив войска групп «Центр» и «Север», — русские ведь тоже должны будут бросить резервы сюда за счет других направлений. Отовсюду стекались на юг эшелоны с техникой, войсками. Вот почему захлебнулось наступление частей Юго-Западного фронта на Харьковщине.
Рывок танков и мотомехчастей противника в июле сорок второго года в направлениях Волги и Кавказского хребта поломал и планы штаба, возглавляемого Шаблием. В эти критические дни нужно было во что бы то ни стало сохранить несколько сот курсантов партизанской школы, вывести их из-под огня. Штаб еще не имел своих машин, поэтому шли пешком курными шляхами знойного лета сорок второго года. Иногда приходилось ввязываться в стычки с немецкими частями, вырвавшимися вперед.
Однажды с колонной партизанской школы поравнялась «эмка» армейского генерала. Он вышел из машины, расставив ноги, стал посреди дороги.
— Что это за организованный «драп нах остен»? — с иронией спросил генерал. — Какая часть? Какой дивизии?
— Мы не из дивизии, — ответила Леся Тулина, шедшая впереди первой роты. — Мы курсанты партизанской школы. Минеры и радисты.
— Какие еще такие курсанты? — не поверил генерал. — Есть тут еще командир, кроме вас?
— Так точно! Генерал-майор Шаблий! — четко ответила Леся.
— Не знаю такого генерала! — сердито сказал военачальник, отыскивая глазами человека со шпалами или кубиками на петлицах, который мог бы ответить вместо этой смуглой румянощекой девицы в военной гимнастерке и кирзовых сапогах.
— Разрешите идти, товарищ генерал? — спросила Леся.
— Не разрешаю! — решительно оборвал генерал и повернулся к одному из своих командиров: — Майор Сильченко! Выведите из строя девушек, остальную команду берите и атакуйте балку!..
— Есть, — неохотно ответил майор. — Но это действительно курсанты партизанской школы. И есть такой генерал Шаблий. Я был с ним в Киеве.
— Вы должны отбить у немцев балку! — повторил генерал, повысив голос. — Нет времени разбираться, чья колонна. Есть приказ Верховного — больше не отступать ни на шаг!
— Слушай мою команду! —
Но из колонны никто не вышел. Майор Сильченко виновато потупил взгляд, еще раз просительно посмотрел на генерала, но тот был непреклонен в своем решении.
Сильченко повторил команду. Ни одна из девушек не стронулась с места, а Леся стала в первую шеренгу.
— Тогда… Вся колонна! Кру-гом! — скомандовал сам генерал.
Партизаны четко повернулись по этой команде и стали лицом на запад.
— Ведите, товарищ майор! — обратился генерал к Сильченко. — Шагом марш!
Колонна плохо вооруженных курсантов, поднимая сапогами пыль, медленно побрела туда, где раздавалась беспрестанная стрельба.
Через минуту на дороге остановилась еще одна «эмка», из нее выскочил генерал Шаблий.
— Товарищ генерал! Вы не имеете права распоряжаться нашими курсантами! — сказал он, приближаясь к командиру, который только что повернул партизанскую колонну.
— Какие еще могут быть курсанты в такое напряженное время! Есть приказ: «Ни шагу назад!» — сухо ответил генерал.
— Конечно, — согласился взволнованный Шаблий. — Но я прошу вас немедленно вернуть людей.
— Это мой участок фронта! Я за него отвечаю перед маршалом Тимошенко!
— А я отвечаю за курсантов перед Центральным Комитетом партии, перед собственной совестью! — вспылил Шаблий.
— Фронт трещит… — уже тише сказал генерал, заметив, что на кителе Семена Шаблия был депутатский значок.
— Поймите, есть указание Центрального Комитета любой ценой, даже в этих страшных обстоятельствах, сохранить курсантов партизанской школы, не бросать их в бой на фронте. Их фронт — вражеский тыл! — объяснил Шаблий.
— Какие указания, когда под угрозой государство? Зачем разводить демагогию? Майор Сильченко сейчас пополнит свой батальон и вернет важную балку, захваченную немцем. А тогда пусть идут своей дорогой, — возразил генерал.
«Ну что ты скажешь этому командиру дивизии? — подумал Семен Кондратьевич. — Балку он, может, и вернет, но сколько радистов и минеров из этих четырехсот останется в живых? Что же тогда будет?..»
— Прошу вас в последний раз, генерал, как начальник партизанского штаба. Прикажите майору возвратиться с моими людьми! — Шаблий быстро достал из кармана гимнастерки сложенную вчетверо бумагу и подал генералу: — Тут на бланке секретаря ЦК КП(б) Украины слово в слово написано все, что я вам сказал.
Армейский генерал подержал в руках бумагу, которую ему дал начштаба партизан, неохотно приказал своему адъютанту:
— Гони «эмку» за майором Сильченко. Пусть возвращается вместе с этими трусами!
— За майором Сильченко? — переспросил Шаблий. — Федор Сильченко отходил из Киева с саперами, которые уничтожали мосты. Он?..
— Тот самый Сильченко, — кивнул генерал.
— Так вот майор Сильченко вам скажет, что Шаблий никогда не командовал трусами! Впрочем, не время оскорблять друг друга, товарищ генерал. Со временем поймете, что вгорячах послали партизан-курсантов. Они — надежда партизанской войны в тылу врага, они — пока что единственный наш второй фронт. Много их погибнет, но там, в тылу, в боях с фашистскими эшелонами и карателями, куда они пойдут, чтобы помогать своей армии на фронте… Вода тут есть у кого-нибудь? — обернулся он к командирам, сопровождавшим своего генерала.