Каштаны на память
Шрифт:
— Нет, — возразил Колотуха. — От Изюма мы идем на восток не потому, что нам не было где или с кем воевать, а потому, что без рации мы обычные окруженцы. А посланы-то были на большое дело. Говорите, всем идти к своим на завтрак?.. А заработали его? Вот так-то!
Это был приказ. Максим сожалел, что не пойдет вместе с Андреем, не хотелось ему отпускать парня от себя. Но солдатским чутьем понимал: лучше всего послать именно Стоколоса. Он понимал, через какое «сито и решето» пропускают по ту сторону фронта тех, кто пришел из немецкого тыла. И правильно, откуда нашим
— Может, у кого возражения?
Все молчали…
Андрей Стоколос полз к селу, за которым уже поднималось большое красное и как бы настороженное степное солнце. Как можно скорее нужно сообщить своим о танках и противотанковых пушках над яром! Андрей волновался. И не потому, что могут заметить его немцы и накрыть огнем. Уже на первых метрах этого поля Андрей понял: пройти будет не так трудно. Тут много подбитых и сожженных танков, еще больше — воронок от бомб и снарядов. Никакой пехоты вокруг не было, как не было и линии фронта. Просто сошлись две танковые армады броня на броню. Фашисты во что бы то ни стало хотят прорваться на северо-восток, ближе к Сталинграду, а советские танкисты изо всех сил стараются сдержать этот натиск, чтобы обеспечить фланг войскам, обороняющим город на Волге.
Но, возможно, сообщение Андрея поможет командованию принять единственно правильное в этой ситуации решение, поможет выстоять. Только этим и жил сейчас Андрей, переползая от одного подбитого танка к другому, от одной ямы к следующей. Временами он поднимался и бежал пригибаясь. За время, что он был в тылу врага, Стоколос передал свыше ста радиограмм на Большую землю, среди них были и такие, которые читали в Ставке Верховного Главнокомандования. Но за эти последние три месяца самыми важными данными из тыла противника Андрей считал сегодняшние.
— Стой! Руки вверх!
Андрей остановился и, зашатавшись, вытер рукавом пот со лба, который осветили первые лучи солнца. Он снял пилотку.
— Здравствуйте, родные мои! Наши…
Перед ним стояли два красноармейца в новых зеленых касках, с автоматами ППС. Один — совсем юный. Он и отозвался первым.
— Нашел наших! — иронично хмыкнул. — А может, ты шпион?
— Я свой. У меня важные сведения. Ведите в штаб.
— Так тебе и поверили! — скептически сказал юный красноармеец.
— Хочешь, чтобы я сказал пароль? — уже начинал сердиться Андрей и показал вылинявшую пилотку со звездочкой. — Вот, видишь? От самого Изюма и Барвенкова несу. Дайте напиться.
Другой, который был постарше, снял фляжку с ремня. Андрей жадно пил. Вытер губы, поблагодарил, сказал коротко:
— Ведите к командиру.
Красноармейцы нерешительно переминались с ноги на ногу, и Стоколос отдал им свой автомат.
— Поймите, и минута дорога!
— А может, спровадим его в СМЕРШ? Там разберутся, какой
От этих слов жесткие волосы на голове Андрея встопорщились. «Еще не хватало! — подумал он. — Там пока разберутся, кого к ним привели… Дорого ведь каждое мгновение!»
— И где только ты такой умный взялся! — рассердился Стоколос. — Командир сам отправит меня в СМЕРШ если нужно. А сейчас каждая минута… И чем больше вы тут о шпионах болтать будете, тем больше у вас шансов самим попасть прямехонько в военный трибунал!
Подействовало. Старший приказал молодому:
— Отведи на КП, к комбригу.
Возле большого бункера с несколькими накатами колод, под обтесанным осколками деревом, сидел на табуретке черноусый человек в комбинезоне. Шея его была обмотана белой салфеткой, треугольником опускавшейся на грудь. Возле больного топтался врач с блестящими щипцами в руке. Черноусый разинул рот, а стоматолог, щуря глаза, примерялся, как бы поудобнее ухватить больной зуб. Андрей невольно вздрогнул, и в тот же миг перехватил молящий взгляд черноусого пациента, полковника.
— У села задержали. Убеждает, что свой, а шел из ихнего тыла! — стал докладывать красноармеец. — Говорит, пришел с важными сведениями.
— А ты, мучитель мой, нашел время зубы рвать! Вон видишь, привели «языка» наши славные мотострелки!
— А когда же у вас время будет? — сердито спросил доктор. — Надо мной куры смеются, что не могу одолеть ваш зуб. Все нету времени, а точнее, вы просто боитесь! — откровенно выпалил стоматолог.
— Ты потише! Храбрый какой! Прилетят «юнкерсы» — первым в щель вниз головой… Из какой дивизии? — строгим голосом спросил полковник Андрея. — Окруженец? Где твоя часть?..
— Я партизан-парашютист. В сорок первом служил на границе, — ответил Стоколос, глядя полковнику в глаза.
— Туда, значит, направили быстро, а назад топаешь долго?
— Наш отряд действовал на Харьковщине. Там большинство и погибло. Снаряд разнес мою рацию. И вот топаем.
— Что же это за сведения такие важные?..
— То, что на хуторе танки, вы знаете, — Андрей показал рукой на запад. — А на рассвете пришло еще с тридцать машин. А вот там, в первой балке от хутора, с час назад немцы расположили двенадцать противотанковых орудий. Котлованы были вырыты заблаговременно. Стволы у этих пушек, товарищ полковник, какие-то необычные, слишком длинные… — докладывал Стоколос, считая, что и такая деталь пригодится танкистам, ибо в разведке не бывает несущественных мелочей.
— Вон как! — воскликнул недовольно полковник. — «Гадючки» немцы прикатили. Целых три батареи?..
Андрей не ответил, лишь кивнул головой, хотя толком не понимал, что это за «гадючки».
— Ага, — вслух раздумывал комбриг, — значит, они устроили нам ловушку. Они, значит, уверены, на хутор к насыпи мы не пойдем, там сосредоточены батареи, там главные силы их танков, а через балку — пожалуйста, идите прямо на «гадючек»! — Он решительно повернулся к танкисту, стоящему рядом: — Скажи радисту: комбатов сюда!