Каспий, 1920 год
Шрифт:
На одной из банок, оказавшейся в стороне, был установлен вспомогательный знак с тем, чтобы получить базу довольно сомнительного треугольника. Вычисление помогло «привязать» и уточнить места знаков № 3 и № 4, которые были уже в видимости из района минных постановок.
Очевидно, это было не блестящее решение, но в данных условиях наиболее скорое и удобное. Кроме того, по этим же знакам ориентировались корабли, идущие из канала на 12-футовый рейд или выходящие с него по минным фарватерам в море. Таким образом, если они и ошибались, то, как
Ясно, что, идя с моря, пользуясь штатной обстановкой, можно было бы и не попасть куда надо. Но пока корсаковская геодезия нас устраивала {34}.
Было бы некультурно забыть погоду.
Для минной операции она имеет первостепенное значение. Особенно если выполняется с эквилибристикой, не предусмотренной уставами и инструкциями. За все дни, то есть с 21 по 28 марта.
Ясно. Хорошая видимость. Переменные бризы. Ветер 0-4 балла, море 1-3 балла. Прохладно.
Раз задуло - то на полсуток. Раз - была дымка. А в общем - погода что надо.
* * *
Поднялся с «четверки» на борт «Карамыша» - и сразу на ют, знакомиться с минерами. Мне с ними работать!
Девять моряков, девять «стариков».
С полуслова ясно, что не просто минеры, но и бывшие унтер-офицеры.
Вот эти службу знают! Даже тянутся немного, несмотря на разность в летах, - чуть почтительны, но насторожены. Однако мне абсолютно ясно, что сделай хоть кто-нибудь из начальства неверный шаг, то есть против Республики, - своими руками задушат.
Деловиты. Солидны. Как будто чуть медленны в словах и в движениях. Но это только кажется. На самом деле рассчитано каждое слово и движение, поэтому выполняют все быстрее, чем суетящиеся и торопящиеся.
Два с минзага, два с тральщика, один спасенный с «Демосфена», остальные из минного отдела Астраханского военного порта. До этого служили в Нижнем, а еще раньше - на Балтике. Службу начали лет за пять до моего мичманства.
Лучшая аттестация для них - то, что, не дожидаясь конца нашего совета и прихода с «Каспия», они сами начали «предварительное приготовление» мин.
Увидя на палубе, кроме мин 1908 года и черноморских «рыбок», еще и тип «С» со стеклянными колпаками {35}, использовал старый прием, которому научился еще на «Изяславе» и который никогда не подводил. Не скрывать и не маскировать, если чего не знаешь.
– Ну, отцы… Вот эти шарики и «одесские штучки» {36} знаю, может, не хуже вашего, а со стекляшками в первый раз встречаюсь и ни черта в них не понимаю. Разъясните, пожалуйста {37}.
Старший, возможно бывший кондуктор, кашлянув в кулак и расправив пышные усы, солидно, но с явным удовольствием начал:
– Так что мы имеем здесь якорь, минреп и мину…
На «Каспии» сигнал: «Вижу неприятеля. Румб…!»
Командир «Карамыша» не боится, но дает понять, что с минами на борту он не очень расположен вступать
Мы ничего на горизонте не видим - мостик канлодки вдвое ниже, чем у флагмана. Да и дальномера нет.
Не успеваем обсудить обстановку, как флагман поднимает:
1) «Позывные заградителей»!,
2) «Продолжать операцию»!
Молодец Озаровский! Снимается и со своей канлодкой («Рошаль») идет на сближение с противником.
Минеры работают еще остервенелее. Не успеваем стирать пот. Воду пьем что твой насос.
«Каспий» и «Рошаль» идут бортом к невидимому нам противнику.
Вслед за пухлыми, ватными облачками (от нас огня не видно) доносятся глухие орудийные выстрелы.
Как ни интересно, но рассматривать некогда. Работаем. Командир «Карамыша» смотрит в бинокль и периодически сбегает на ют и докладывает или прямо орет с мостика.
* * *
Еще через минут тридцать-сорок приближается «Каспий». Опять на нем сигнал: «Продолжать операцию!»
* * *
Через час, давно без бушлатов, несмотря на свежий ветерок, вымазанные краской, зимней смазкой (тавотом), потные, даже не успевая глядеть за горизонтом, мы уже работали как черти.
На две сотни «Р» и «С» и сорок больших мин (1908 года) даже по старым инструкциям девять минеров было недостаточно. Но на попытку привлечь «подсобных» из команды «Карамыша» «старики» подняли бунт: «Никого не допустим!»
Здесь было и опасение, как бы неопытные матросы чего бы не напутали, но еще больше - желание самим управиться с таким важным боевым заданием.
Единственно, на что вынуждены были согласиться «старики», - это чтобы рулевые и боцман канлодки нарубали минрепа (на длину двух глубин, с запасом на узлы), для того чтобы потом мины ставить «серьгой» по глубинам, взятым лотом.
На баке на двух наковальнях рубили стальной трос и клали марки, а на корме «колдовали» минеры.
Чтобы нам не мешали и для липовой «конспирации», два прохода на корму были завешаны брезентами, свисавшими с мостика позади гребных колес.
* * *
Разбились на «минные партии».
Никольский оказался простым, умным, опытным, а главное, веселым человеком. Он руководил походя, как бы шутя и играя, но на самом деле работал сам как десятый минер, не упуская никакой мелочи и твердо добиваясь четкого и точного «окончательного приготовления» мин.
Подражая ему, стал одиннадцатым минером и начальником другой партии.
Все шло, как наметили.