Кассандра
Шрифт:
— Нет, им здесь не место, — твердо заявила Кристина.
— Ну, раз вы так считаете, — немного обиженным тоном произнес следователь, — забирайте. Вот разрешение на вынос картин.
Леонид вместе с Кристиной вынес картины и погрузил их в свой автомобиль. Все это время его мысли вращались вокруг одного и того же, но он никак не мог начать разговор, и лишь оказавшись за рулем автомобиля, решился:
— Понимаю: тебе будет сейчас очень тяжело, особенно материально…
— Я привыкла — давно сама. Единственное изменение в жизни — буду жить в квартире, а не в общежитии.
— Ты жила здесь в общежитии? Неужели в квартире матери не нашлось места для тебя? — поразился Леонид.
— У меня была несовместимость со Смертолюбовым. А мама… у нее была своя жизнь, и взрослая дочь ей только мешала. Она меня родила, когда ей не было еще и пятнадцати лет.
— Сочувствую, — вздохнул Леонид. — Я так понимаю, что тебя надо отвезти домой. — Он завел двигатель. — Что думаешь делать с картинами, когда официально вступишь в права наследства? Будешь продавать? — И он выжидающе затих. — Я бы мог заняться их продажей.
— Нет. Эти картины подлежат немедленному уничтожению, — так же твердо, как в кабинете следователя, заявила девушка. — Я не собираюсь ждать этого момента полгода… Если можете, отвезите меня в лес: я хочу их немедленно сжечь.
— Не горячись — тебя и следователь предупредил…
— У мамы кроме меня наследников быть не может, а следователь не понимает, что эти картины — зло, которое только ждет подходящего момента, чтобы вырваться на волю. — Девушка разгорячилась, и ее бледное лицо даже слегка порозовело. — С вами или без вас, я уничтожу их! Везите меня куда хотите, но еще до того, как наступит ночь, их на этом свете уже не будет.
— Они стоят денег, пусть небольших, но и они будут тебе подспорьем, — попробовал убедить ее Леонид.
— Я уже все решила — мне деньги за эти картины не нужны, — отрезала девушка. — Если вы заняты, то я могу сейчас взять такси и отвезти картины.
— Раз так решила — твое дело, но ты совершаешь ошибку… Куда бы нам поехать? Нет желания ехать очень далеко. — Леонид задумался. — Хотя… знаю я одно подходящее безлюдное местечко на берегу Десенки. Кроме рыбаков там никого нет.
Двигаясь по набережной, они вскоре выехали на изящный Московский мост, у которого основная нагрузка приходилась на ванты — толстые стальные канаты, держащие длинные пролеты на весу. Доехав до середины, свернули под мост, к Черторою, где находилась еще не так давно одна из лысых гор, срытая при строительстве моста. Проехав мимо бывшего пансионата, а ныне развлекательного комплекса, углубились в заросли кустарников и невысоких деревьев. Это было излюбленное место отдыха жителей Троещины и Оболони в жаркие летние дни. Здесь Десенка распадалась на множество проливчиков, рукавов, создавая полуострова и острова, давая возможность желающим уединения здесь потеряться. Минут через пятнадцать неспешной езды по песку, то и дело наезжая на узловатые корни деревьев, слушая, как ветки кустарников, скользя, ощупывают бока автомобиля, Леонид нашел подходящее местечко почти у самой воды и вместе с девушкой перенес туда картины, после чего они обложили их сухими сучьями и высохшей травой. При всей нелюбви к этим картинам, которые принесли ему достаточно неприятных минут и чуть не лишили жизни, у него сердце обливалось кровью от предстоящего аутодафе.
— Еще не поздно — давай отложим это на несколько дней, — сделал он последнюю попытку уговорить Кристину, но та извлекла из сумки зажигалку, наклонилась и подожгла пучок сухой травы, мгновенно ярко вспыхнувший. Огонь побежал дальше, заглатывая сухие сучья и медленно подбираясь к картинам. Леонид отвернулся, чтобы не смотреть на это варварство. За его спиной огонь набирал силу, потрескивая и гудя, перебивая своим жаром зной уходящего дня.
Когда Леонид обернулся, картин уже не было видно во вздымающихся вихрях огня, клонящегося под ветром в разные стороны, словно он мечтал добраться до новой пищи, чтобы растечься огненным безумием, от которого нет спасения. Леонид принял меры предосторожности, отсекая огню дорогу, и тот, утихомирившись, начал быстро хиреть, кружась и играя на почерневших головешках, которые еще недавно вызывали массу эмоций и даже страх, а теперь превратились в ничто.
— Спасибо вам, что помогли мне это сделать, — произнесла девушка и внезапно поцеловала его в щеку.
Леонид покраснел, растерялся, не зная, что сказать. Вскоре огонь затих, и он забросал дымящиеся угли песком.
На обратном пути, когда подъехали к дому Эльвиры, где теперь была хозяйкой Кристина, Леонид сказал:
— Твоя мама дала мне статуэтку на продажу — ее вчера купили. С меня триста долларов. — Он достал портмоне и протянул ей деньги.
— Какая статуэтка? — растерялась девушка.
— Очень яркая, красочная — женщина, танцующая самбу, — вдохновенно врал Леонид.
— Я не помню эту статуэтку. Вы шутите? — По девушке было видно, что ей хочется взять деньги, но она сомневается — правильно ли это будет?
— Извини, но мне пора. А по поводу денег я не люблю шутить, — как можно серьезнее ответил Леонид и насильно сунул девушке купюры. Когда он отъезжал, она еще стояла в растерянности, держа деньги в руке.
33
Леонид подъехал к недавно построенной тридцатиэтажной жилой башне, зашел в просторный холл, кивнул-поздоровался, как старым знакомым, охраннику и консьержке, поднялся на лифте на последний этаж. Там он по привычке посмотрел из окна на вертолетную площадку, похожую на блин, подумав, что неплохо бы ее взять в аренду под дискотеку — отсюда открывался чудесный вид на город. Позвонил в дверь, ему открыла Мари в цветастом шелковом халате и сразу подставила щечку для поцелуя.
— Привет, дорогой! — весело сказала она, пропуская его в просторный квадратный холл. — Тебе после посещения следователя надо было выпить коньячку, но я знаю, что ты, как всегда, раб своего руля. А может, оставишь автомобиль? Здесь круглосуточная охрана — никуда он не денется, а мы с тобой побалуемся «Хеннесси».
Предложение было сверхзаманчивое, и Леонида охватили сомнения: поддаться соблазну или все же еще поработать сегодня?
Они прошли в светлую гостиную на два окна, из которой через арку можно было попасть в просторную кухню-столовую. Мари одна занимала большую квартиру в двух уровнях общей площадью более двухсот тридцати метров. Это вызывало невольную зависть у Леонида, решившего, как только ему позволят финансы, купить себе подобное жилье. Пока она осилила ремонт только первого уровня и частично второго, но была полна оптимизма — собиралась Новый год встретить в полностью готовой квартире.