Кассандра
Шрифт:
— Ты мог бы крысу съесть? Знаешь, ее мясо ничем не отличается по вкусу от старой говядины.
— Похоже, ты сам сумасшедший! Давай: вой, кричи, матюгайся, бейся головой об стенку — радуйся полной свободе! Под землей нет правил и условностей, которые властвуют на земле! — примкнул к его кажущемуся безумию парнишка и закричал что есть силы: — Я сво-бо-ден! Я сво-бо-ден! Я сво-бо-ден! — Громкий крик через несколько шагов глохнул, словно его крали. — Слышишь?! — Он возбужденно затормошил Леонида за плечо. — Здесь нет
Безумие Серого отрезвляюще подействовало на Леонида, он сбросил его руку со своего плеча:
— Успокойся — биться головой об стенку и сходить с ума можешь сколько угодно, но только без меня.
— Испугался? — неожиданно паренек весело рассмеялся. — А ты говоришь — старая говядина!
Дальнейший путь они проделали молча, Леонида больше не терзали воспоминания о прошлой жизни.
— Вот мы и пришли. — Паренек остановился перед боковым ответвлением.
— Да я знаю. В самом конце его — замаскированный лаз в пещеру. Интересно, почему ее называют Кассандрой?
— Бог его знает. Эту пещеру обнаружил Мишка, он ее и назвал так.
— Это тот парень, который упал со стенки и разбился?! — вспомнил Леонид. — Близкий друг Ксаны.
— Ее младший брат, — неприятно рассмеялся Серый. — Она его вечно опекала, но не уберегла.
— А как Миша обнаружил эту пещеру — он не рассказывал?
— У него был дружок — полоумный художник, с бородой. Он ему дал какие-то ориентиры, а тот по ним и обнаружил, но времени на это потратил порядочно.
«Вроде Эльвира не упоминала, что у Смертолюбова была борода… — И тут Леонида осенило: — Это был Стас, он нашел дневник и обратился к Мишане за помощью».
Первым в лаз ужом прошмыгнул Серый, вслед за ним протиснулся Леонид. На противоположной стороне хода было точно так же тихо, как и везде в подземелье, — ничего не говорило о присутствии здесь людей.
— Что-то нас не встречают, — проворчал Леонид. — Может, Ксаны здесь нет?
— Должна быть — скорее всего, затаилась. Боится. Пошли в центр лабиринта — думаю, там объявится, — оптимистично произнес Серый и вдруг уронил фонарик, который тут же погас.
— Вот черт! Надо лампочку поменять — в рюкзаке есть запасная. Иди вперед, а я догоню. Можешь подать голос — Ксана услышит, объявится. — Он достал и засветил «налобник», стал возиться с фонарем.
Леонид, с нетерпением ожидая встречи с девушкой, к которой назрела масса вопросов, ринулся вперед по хитроумному сплетению ходов, но заблудиться было невозможно из-за их малой протяженности. Время от времени он кричал:
— Ксана! Это я, Леонид… — но ответа так и не услышал. Внезапно страшная боль расколола голову, и сознание померкло.
Сознание
— Пришел в себя? — послышался вроде знакомый голос, но Леонид не смог узнать, мучаясь от головной боли, кому он принадлежит.
— А что ему сделается? Крепкая черепушка, явно в ней мозгов маловато, — это был, конечно, Серый.
«Он заманил меня в ловушку. Но кому я мог понадобиться и зачем?»
— Где я?
— Сам знаешь где — в Кассандре, — раздался низкий вкрадчивый мужской голос, явно очень знакомый, но пока Леонид не мог его идентифицировать.
— Что вам нужно?
— Картины.
— Из-за этих трех картин вы меня чуть не убили?!
— Нет, нам нужны все картины.
— У меня могут быть неприятности: Эльвира мертва, следователь знает, что у меня находится коллекция, и я должен всю ее вернуть наследникам.
— У тебя уже неприятности, — вмешался грубый голос третьего участника их беседы, и Леонид тут же почувствовал сильный удар ногой по ребрам, от которого перехватило дыхание.
— Не надо, Баха, — мы еще не услышали ответ. Надеюсь на его благоразумие — мы не сторонники насильственных действий.
В голове у Леонида немного прояснилось: Баха, работник крематория, завтра утром должен был выступить экспертом в сделке по продаже картин. Видно, он решил, что гонорар эксперта гораздо меньше стоимости всей коллекции, и теперь намерен исправить эту несправедливость.
— Что я должен сделать?
— Написать записку жене, пусть она отдаст коллекцию нашему посланцу. Текст должен быть нейтральный: тебе коллекция понадобилась для размещения ее в галерее или для продажи. Мы получаем коллекцию, ты — свободу.
— А если я не соглашусь?
— Будет очень больно, но если ты окажешься слишком твердолобым и это не поможет, то записку напишем мы сами. Впрочем, она уже готова. Образец своего почерка ты нам любезно предоставил. Ситуация у тебя проигрышная без вариантов, вопрос, насколько ты заботишься о своем здоровье. Выбирай.
— Я согласен.
— Разумное решение, и, пожалуйста, без всяких хитростей в тексте — этим ты подвергаешь опасности здоровье жены.
— Я помню — вы противники всякого насилия, — с иронией произнес Леонид.
— Все правильно. Баха! Ручку и бумагу.
С Леонида сняли наручники, и он стал растирать затекшие натертые запястья. В свете фонаря ему поднесли его собственный блокнот для записей, хранившийся в автомобиле, и ручку.
— Как он у вас оказался? — удивился Леонид, рассматривая блокнот.