Кастет. Первый удар
Шрифт:
— Паспорта? Да, паспорта нужны, но это так, формальный повод для знакомства. Дело в том, что я представляю некую структуру, или, если угодно, организацию. Человек, стоящий во главе этой организации — лидер, вождь, дуче — как хотите, называет ее «Третья сила»…
— Почему — третья?
— Потому что сейчас в городе существуют две реальные силы: одна — это то, что вы называете организованными преступными группировками — колдобинские, уфимские и бог знает еще какие, вторая сила — это вы…
— Вы имеете в виду власть?
— Нет, Виктор Павлович, я имею в виду лично вас, поскольку достоверно знаю, что лично ваши возможности и влияние намного превосходят возможности так называемых властных структур…
Исаев едва заметно покраснел.
— Только не надо делать вид, что не понимаете, о чем я говорю. В противном случае наша встреча просто не состоялась бы.
— Поймите меня правильно, господин Ситтонен. Я только что услышал о существовании организации «Третья сила», и я что — должен немедленно броситься к вам в объятия и клясться в вечной любви и дружбе? Я вам верю, думаю — вы честный, по-своему порядочный человек и обманывать меня не станете, но, кроме ваших слов, ничто не говорит о существовании этой «силы». Ничто, ни одного факта… Заказ загранпаспортов — это хорошая заявка, но — всего лишь заявка. Где факты, господин Ситтонен, где факты?
— Факты будут! Как говорят в городе Одессе — «вам хочется песен, их есть у меня». Но разве вам нужна в городе лишняя кровь, перестрелки, взрывы и все это, заметьте, накануне 300-летия? Вы же сейчас практически начальник ГУВД города, и если вы сможете спокойно провести празднование, то впереди открываются прекрасные перспективы, в том числе и переезд в Москву. А мы — можем помочь вам провести праздник спокойно, но можем и помешать. А одна акция состоится буквально на днях, тихая бескровная акция, которая напомнит вам о нашем существовании и освежит память отдельным горожанам о том, что у них есть некоторые обязательства перед нами.
— Как я понимаю, вы — правая рука лидера этой организации. Как его зовут, кстати?
— Кстати, его зовут господин Голова, вы, наверное, слышали уже это имя. А я — далеко не правая рука господина Головы, а, если уж проводить анатомические аналогии, мизинец на его левой ноге. То есть такой орган, который не очень-то и нужен, но и без него неудобно. Так что мой арест или даже ликвидация ничего не изменят, вернее — изменят в худшую для вас сторону. Потому что мой преемник не захочет с вами договариваться, он будет диктовать свои условия, а для меня интереснее компромисс и сотрудничество…
— Мне надо подумать…
— Конечно, полагаю, двух дней на размышления вам должно хватить. У вас есть приватный телефон, по которому можно с вами связаться, уж больно не люблю я звонить по 02?
Исаев вынул из кармана визитку и написал на обороте два телефонных номера.
— Это — номера, по которым звонят мне близкие друзья, — со значением сказал он и поднялся.
— Прошу меня извинить, тоже дела, знаете ли…
— Разумеется. Но вы даже не угостили меня кофе и не стали встречаться с моей будущей невестой…
— О, прошу прощения. Слишком интересную тему для разговора вы выбрали. А выпить кофе и пообщаться семьями у нас случай еще предоставится.
— И еще одно, полковник, на прощание. Там, в углу, если не ошибаюсь, сидит капитан Марчук. Передайте ему, чтобы в следующий раз не брал в руки «Saint Petersburg Times», ему это не идет. Пусть лучше читает «Правду»…
Проводив полковника, Леха, наконец, заказал себе кофе и опять вспомнил свою прошлую жизнь, закончившуюся две недели назад. Тридцать восемь лет своей жизни Лехе Костюкову было все равно, что есть, что пить и что курить, даже, по большому счету, с кем трахаться. Специалисты по фольклору могут назвать множество мужицких присказок типа — «не бывает некрасивых женщин — бывает мало водки».
Леха относился к этому делу так же просто — хорошо, когда рядом с тобой в постели красивая женщина, но плохо — когда вообще никого нет, поэтому — бери, кто дает. Хорошо пить воду, привезенную в стеклянных (именно стеклянных, а не пластиковых) бутылках со склонов Швейцарских Альп, но приходилось ведь пить и очищенную таблетками воду из глинистого арыка…
Чтобы жить — нужно есть, пить и, по возможности, любить женщин.
А теперь выяснилось, что у слова жить — два значения: жить, чтобы не умереть от голода, жажды и вечного «стояка», и жить, чтобы получать удовольствие от жизни, от самого ее течения. Просыпаться не на пропахшем солярой ватнике в углу кабины, а на ароматных ласковых простынях. Проснувшись, пить не растворимый баночный кофе, напоминающий по цвету и вкусу ту самую арычную воду, а какой-нибудь явано-колумбийский бленд, приготовленный кофеваром в строгом соблюдении необходимых пропорций. А после кофе заняться любовью с желанной и желающей тебя женщиной, которая разительно отличается от честных, но постылых и скучных давалок.
— Забудь, — говорил ему Сергачев, — забудь, что ты водила, спортсмен и, уж тем более, что ты офицер. Теперь ты обеспеченный человек и все должны видеть это и уважать тебя за твое богатство. Еще на Руси было сказано — встречают по одежке, но на самом деле главное — не одежда, главное — аксессуары. Ты можешь носить все, что угодно, даже джинсы «Мотор», и это воспримут как причуду пресыщенного нувориша, если у тебя будет хорошая обувь, хорошая зажигалка, ты куришь хорошие сигареты и пишешь хорошей авторучкой. Советский человек курил «Беломор» и ходил на кухню прикуривать от газовой плиты, ну, в крайнем случае, от спичек. Ты — не советский человек, ты — космополит, о существовании газовых плит ты давно забыл, потому что дома стоит плита «Электролюкс», спички ты используешь, чтобы разжечь камин, а куришь «John Player Special», прикуривая от зажигалки «Dupont», покрытой черным китайским лаком.
Леха посмотрел потом — этот «Дюпон» стоит двести пятьдесят долларов. За последнюю поездку в Москву он заработал в два раза меньше.
— Фишка еще в том, — продолжал свои поучения Петр Петрович, — чтобы быть как все, но и отличаться от всех. Все курят «Марлборо», «Кэмел», «Винстон», а ты — «Джон Плейер», у всех «Ронсон», а у тебя — «Дюпон»! Вот такой вот ты необычный, вот такая у тебя яркая индивидуальность!
Леха с ненавистью посмотрел на плоскую черную пачку «Джона Плейера», лежащую на столе рядом с «Дюпоном». Две пачки в день выкуривает этой заразы, а, чтобы пробрало, втихаря стреляет у Паши красную «Яву» в мягкой упаковке.
Принесли кофе…
— Простите, господин Ситтонен, только что привезли эфиопскую «Арабику», думаю, вам понравится!
— Спасибо, — Кастету пока было все равно, главное, чтобы не желудевый.
Капитан Марчук сложил, наконец, англоязычную газету и теперь, морща лицо, отсчитывал монеты, чтобы расплатиться за кофе — перед ним выросла уже приличная кучка мелочи, бумажных денег у капитана не было вовсе.
А днем они с Жанной пошли в ресторан. Когда Леха поднялся в номер, Жанна взяла его за руку, провела в спальню и, сделав рукой широкий жест коробейника, показывающего свой товар, указала на постель.