Ката – дочь конунга

Alex-Mary

– Ничего не случилось, – ответила Ката, – пора вставать!

– Еще полчасика, – Маша попыталась зарыться в подушку, но Ката не отставала.

– Вставай! На торг пора!

– Куда?

– На торг! – настаивала Ката, – ну, вставай же!

– Зачем?!

– Вставай! – Ката сдернула с Маши толстое одеяло, –

сама все увидишь!

На торговую сторону отправился целый поезд возков, сопровождаемый всадниками. Люди, завидев их, останавливались, прижимались к воротам, а когда оказывались рядом, то кланялись, снимая шапки. Ехать было недалеко, Маша крутила головой, с любопытством рассматривая все вокруг. Когда остановились, девушки с няньками и прислужницами вышли на крытые сосновым настилом дорожки. Рядом спешились и мужчины, отдавая поводья слугам. Маша огляделась – она уже многих узнавала, тут были и старшие княжичи, и княжны в окружении нянек и подружек, Магнус в сопровождении верных ему братьев. Ката в этот раз взяла с собой и няньку, видно чувствовала вину перед той, которая вырастила ее. Светислав старательно отворачивался и выглядел больным, хотя бодрился. Светозар один только раз поймал Машин взгляд, и долго смотрел, пока она сама не опустила глаза.

Вчера, когда она, задыхающаяся от избытка чувств, ввалилась в предбанник, Ката, сидевшая на лавке в исподней рубахе с распущенными волосами, чуть не свалилась от любопытства. Она допытывалась подробностей так настойчиво, что Маша сдалась и рассказала. Новость о том, что оба близнеца неравнодушны к Маше, возвела Кату в такой восторг, что она задыхалась от радости и щебетала какие-то глупости. Маше же было тяжело на душе. Она как-то в миг осознала, что вот, именно сейчас, она встретила мужчину своей мечты. Такого, которого она готова слушать и идти за ним. И все было бы прекрасно, не стой между ними расстояние в тысячу лет. Это осознание скребло в горле, от чего хотелось плакать. Ей казалось, что там, в двадцать первом веке она никогда не встречала таких вот мужчин, уверенных в себе, гордых и широких душой. Все те, что попадались ей, были какими-то мелкими, мелочными и вели себя как дети, а не как мужчины. Поэтому она не разделяла радость Каты, потому что радоваться было нечему. А еще она не собиралась поощрять Светозара. Незачем ему было страдать из-за нее, это было бы слишком жестоко. Поэтому она точно решила, как только найдутся кольца, уходить немедленно.

Тем временем, на торговой площади расставлялись столы, выкладывалась снедь. Торговые люди подходили, кланялись княгине и ее домочадцам, предлагали свое. Столы длиной несколько метров были сплошь уставлены посудинами с едой, очень вкусно пахнущей. Все это походило на шведский стол.

– Что это? – указала Маша на горшок с какой-то пищей из крупных зерен.

– Это- обетная каша, – ответила Ката, – сегодня великий праздник – день Иоанна Крестителя, кашей угощают нищих.

– А-а! – протянула Маша, – понятно!

Она и сама бы чего-нибудь съела, потому что на торг ее потащили ни свет ни заря, даже не позавтракав.

Закончив с официальной частью, княгиня направилась к торговым рядам. Все потянулись за ней. Здесь глаза разбегались от изобилия. В одной стороне продавали мед, воск и пеньку, рядом стояла палатка с кожами и льняными тканями. Чуть дальше шустрый торговец размахивал шкурками каких-то животных. Маша не носила шуб, но засмотрелась на чистоту и красоту меха.

– Смотри, боярышня, – обрадовался ее вниманию торговец, – тут тебе и белка, и соболь, и горностай! Выбирай!

Конец ознакомительного фрагмента.