Ката - дочь конунга
Шрифт:
— Завтра поутру мужчины уезжают на охоту. Магнус и братья тоже.
От этих слов повеяло неизбежностью, Маша почувствовала ком в горле, но поспешно проглотила его и кивнула. Да, пора.
Послеобеденное веселье потихоньку сошло на нет, княжны и знатные девицы удалились в свои покои передохнуть, Ката тоже засобиралась. Магнус собрался проводить ее, но Ката отказалась.
— У меня столько помощниц, что на руках донесут, — пошутила она, — а ты, братец, пойди к названному брату, хватит праздно отдыхать, пора выполнять долг.
Магнус заметно скис, но взял себя в руки.
— Ты права,
Ката потянула Магнуса к себе, заставила наклонить голову и поцеловала сухими губами в лоб.
— Иди, — махнула она, да бог с тобою!
Маша смотрела, как удаляются молодые люди, и гадала, увидит ли еще этих троих, или сейчас, вот в эту самую минуту она видела их в последний раз. Чем дальше удалялся Светозар, тем больше ей хотелось плакать. И вдруг она не выдержала.
— Светозар! — выкрикнула Маша вслед, на звук ее голоса обернулся не только Светозар, но и все, кто был тут.
Маша, не обращая внимания на удивленные, а местами возмущенные взгляды, сорвалась с места и побежала к молодому человеку. Светислав заулыбался, всем видом показывая, что он понимает пылкость влюбленной девицы, а Светозар, наоборот, нахмурился, почувствовал, что такое странное поведение неспроста. Маша подбежала, запыхавшись, сердце билось так часто, что она задыхалась.
— Светозар… — повторила она и замялась, не зная, как лучше выразить свои чувства.
Светозар подошел так близко, насколько позволял этикет.
— Ну что ты, голубушка, — тихо и ласково произнес он, — о чем взволновалась?
— Светозар… — Маша снова замолчала, потом коснулась его руки и безнадежно произнесла, — удачи вам на охоте…
Затем она развернулась и пошла туда, где стояла Ката в окружении сенных девок.
Кату, под причитания нянюшки, тут же по возвращении уложили в постель, а Маша пошла к себе. Она так увлеклась собственными печальными мыслями, что вздрогнула, когда услышала детский вскрик. Развернувшись на пятках, она увидела, как вредная девка, с которой она так и не нашла общего языка, треплет за волосы Мала. Мальчишка пищал и пытался вырваться, а негодяйка, удерживая его за вихры, отвешивала несчастному звонкие подзатыльники.
— Эй! — Маша бросилась на помощь мальчишке, — ну-ка быстро отпусти!
— Ты мне не хозяйка! — резко бросила девка, — вот и не указывай!
— Ах ты зараза! — Маша вдруг очень разозлилась, схватила девчонку за запястье и стиснула так, что та вытаращила глаза, зашипела и отпустила несчастного мальчишку. Мал, поскуливая и размазывая слезы по лицу, прижался к стене.
— Мал, уходи! — приказала Маша, и он тут же сорвался с места и убежал.
— Ты чего на меня взъелась?! — потребовала Маша ответа от девчонки. Разница в возрасте и комплекции была внушительная, но девчонка так истово вырывалась, что Маша понимала, долго она ее не удержит. — Что я тебе сделала?!
— Отпусти! — выкручивалась девка, — отпусти, прокляну!
— Я тебя сейчас так прокляну, мало не покажется, — пообещала Маша, — отвечай на вопрос!
Девчонка дрыгнула ногой и больно попала по голени. Маша ахнула, схватила ее второй рукой и хорошенько приложила об стену.
— Ну-ка уймись, бешеная! — приказала она, и девчонка вдруг перестала сопротивляться, и, неожиданно, совсем по-детски, заревела. Тут уж Маша поняла, что превысила усилия, отпустила жертву, готовая к тому, что девчонка сорвется с места и исчезнет в ближайшем коридоре, но та не побежала. Она размазывала слезы и. одновременно, пыталась пригладить волосы.
— Пошли, — Маша взяла девчонку за руку, потянула за собой. В своей комнате она усадила девчонку на лавку, налила из кувшина воды в высокий бокал, подала.
— На, пей!
Та взяла, отпила, поставила на стол.
— Как тебя зовут? — спросила Маша.
— Всемила, — откликнулась девчонка. Сейчас, с блестящими от недавних слез, глазами и припухшими губами она выглядела совсем юной.
— Ну, расскажешь, чего ты такая злая, Всемила?
Девка дернулась, потом вытаращила глаза и выкрикнула с отчаянием:
— Чем ты боярину глянулась? Ты же старая! И худа, словно больная!
Так вот оно что! Несчастная любовь! Маше стало жалко маленькую дурочку, которая выбрала объектом для первой любви человека намного старше себя, да и статусом повыше. Вряд ли боярский сын мог предложить Всемиле что-то, кроме как стать его наложницей. Но, она была уверена, что Светозар не пошел бы на это. Она хотела все это сказать глупышке, но передумала.
— Я тебе не соперница, — произнесла она неохотно, — на, вытри сопли.
Маша протянула девчонке платок, та шумно высморкалась.
— Ты виноград отравила? — неожиданно даже для себя спросила Маша.
Всемила выглядела, словно громом пораженная. Она сначала хлопала глазами, потом испуганно прикрыла рот, одновременно крестясь истово.
— Что ты, что ты! — мотала она головой, — видит бог, нет на мне греха! Не я это! Не я!
Маша кивнула. Девка выглядела искренней.
— Иди уж, Всемила, — сказала она, — да впредь будь поприветливей, глядишь и на тебя кто взглянет.
Девчонка не приняла совет смиренно, снова привычно зыркнула, но у дверей вдруг обернулась и чуть склонилась в поклоне, однако, быстро выпрямилась и с достоинством вышла.
25
Она не спала всю ночь. Сначала ворочалась, жалела себя, думала о Светозаре. От этих мыслей хотелось плакать, Маша старательно шмыгала носом, не позволяя себе раскисать. Она достала кольца, которые отдала ей Ката, надела на левую руку. Кольца Мал притащил накануне. Мальчишка оправдал надежды, проник незаметным в жилище ключницы, и так же незаметно оттуда вышел. Однако, пропажа быстро обнаружилась, и, как рассказывала Умила, дочка стряпухи, крик стоял до потолка. Доброгнева требовала вора признаться в содеянном и угрожала рассказать княгине, но что именно похитили, не говорила. Под горячую руку попались кухонные бабы, девки-горничные и ребятня, которую приспособили для черной работы, но никто в воровстве не признался. Доброгнева покричала-покричала, и успокоилась. Но Мал все же опасался показываться на кухне, и все следующие дни дневал и ночевал в детинце. Ката одарила малыша большим печатным пряником, и тот, счастливый, завернув пряник в холстину, убежал хвастаться милостью своей благодетельницы.