Ката - дочь конунга
Шрифт:
— Ну что? — спросила она.
Маша поняла, что бабушка хотела услышать.
— Просит отвезти ее на Зеленку, — сказала она, полувопросительно глядя на бабушку, в надежде, что та объяснит странное желание своей матери.
— Оссподи, твоя воля! — взмолилась баба Тамара, — зачем?!
— Я не знаю, — Маша сидела на корточках, глядя на бабушку снизу вверх.
— Из ума что ли выживает? — с печалью в голосе произнесла бабушка. Вася для нее была непререкаемым авторитетом, и бабушка не могла просто так смириться
Маша поднялась, бросила сорняки в старое помятое ведро.
— Неважно, — сказала она, — надо свозить, просит же. Только как…
— Я Аркадию Иванычу позвоню, — сказала баба Тамара, — у них в геронтологии приспособления есть, коляски, машины, может поможет по старой памяти.
Маша не знала мужчину, о которой говорила бабушка, но за долгие годы работы в медицине. Бабушка, действительно, завела большое количество знакомых.
На следующий день к дому подъехала большая машина, похожая на микроавтобус, водитель вышел, откатил боковую дверь, нажал кнопку, и сложная конструкция начала опускаться. Бабушка Тамара, торопясь, выбежала в ворота.
— Здорово, Иванна! — бодро поприветствовал ее мужчина.
— Здорово, Иваныч! — так же ответила ему бабушка, — спасибо, что не отказал!
— Да как я мог отказать боевой подруге! — мужчина явно заигрывал с бабушкой, но та или не замечала, или делала вид, что не замечает. — ну, где ваша бабуля?
— Сейчас, сейчас! — засуетилась баба Тамара, — сейчас соберем ее. Машенька, вези коляску к крыльцу.
Маша взяла коляску, которую выкатил мужчина, и, подталкивая, повезла ее во двор. Мужчина за спиной закурил и пошел следом. Маша оставила коляску у крыльца, вошла в дом.
— Машенька, помоги! — крикнула из спальни баба Тамара, Маша поспешила на зов.
Вася сидела на кровати почти одетая. Тонкие ноги свисали с кровати, и теперь Маша осознала, что прабабка неимоверно стара.
— Неси валенки. — сказала баба Тамара, указав на старый шкаф.
— Валенки? — изумилась Маша. На дворе стоял жаркий июль.
— Мерзнет она, — пояснила бабушка.
Маша открыла скрипучую дверцу, но тут Вася подала голос.
— Туфли давай, — сказала она, — коричневые. С пряжкой.
— Мама… — начала было баба Тамара, но Вася перебила ее.
— И чулки капроновые, — добавила она.
— Мама, какие чулки?! — устало спросила баба Тамара, понимая, однако, что спорить бесполезно.
Вася выглядела потрясающе — темно-зеленый бархатный костюм, блуза с пышным жабо, поредевшие волосы были собраны в пучок на затылке, на голове шляпка-таблетка. Все довершали туфли, которым было по меньшей мере лет пятьдесят, Вася ими очень дорожила. И маленькая сумочка-ридикюль.
Бабушкин знакомый вошел в дом, аккуратно поднял старушку на руки, вынес, усадил в кресло. Маша взялась за ручки.
— Подождите, я скоро! — крикнула им в спину бабушка Тамара.
— Тома, ты не ходи со мной, — тихо попросила Вася, — не ходи, останься. Машка проводит.
— Мама, ну как же…
— Машка проводит, — повторила Вася.
Они погрузились в диковинный автомобиль, Маша села напротив старушки. Когда они отъезжали, она увидела одинокий силуэт бабушки Тамары, и ей, почему-то, стало бабушку жалко.
Зеленка была длинной, мужчина высадил их у парка.
— Я подожду, — кивнул он, достал сигарету, прикурил.
— Баба, куда едем? — Маша наклонилась к Васе, заглядывая в глаза.
Вася выглядела взволнованной, Маша никогда не видела, чтобы та нервничала. А сейчас это было очевидно. Она теребила ручку сумки, тонкие руки дрожали.
— На площадь, — ответила Вася, — напротив фонтана.
У фонтана было многолюдно, здесь всегда собирались мамаши с детьми разного возраста, поболтать, покормить назойливых голубей; подростки на скейтах и велосипедах, приехавшие ради ровных дорожек; влюбленные, не замечающие ничего вокруг. Маша катила коляску и радовалась, что погода не подвела. Они подъехали к скамейке, на которую указала Вася, Маша повернула коляску лицом к людям, сама присела рядом.
— В другую сторону… — произнесла бабка.
— Что? — не поняла Маша.
— Поверни в другую сторону.
Маша удивилась, но развернула коляску лицом к выходу из парка. Вася замерла и долго, тревожно и выжидающе смотрела в одну точку. Маша наблюдала за прабабкой. С той творилось явно что-то странное, она щелкала замком ридикюля, открывая и закрывая его, зрачки ее расширились, и даже проступил румянец. Если бы Вася не была столь преклонного возраста. Маша решила бы, что та выбралась на свидание.
Время шло. Маша поглядывала на экран телефона, они сидели тут почти два часа.
— Это было как чудо, — заговорила вдруг бабка, — он был такой… Не такой, как все. И говорил чудные вещи.
— Кто, ба? — насторожилась Маша.
— Томкин отец, — ответила Вася. — он говорил, что пришел из будущего.
Машу прожгло насквозь, и она замерла.
— А я поверила ему, потому что… просто поверила. Он говорил, что не сможет остаться, что ему нужно вернуться. Он говорил… Он говорил…
Вася открыла сумку, достала бархатный мешочек.
— Он говорил, что он из двадцать первого века, что родился в тысяча девятьсот девяносто восьмом году.
Маша автоматически посчитала — сейчас ему девятнадцать.
— Ба, — сколько лет ему тогда было?
— Не знаю, — покачала головой Вася.
— Ну сколько? — настаивала Маша, — восемнадцать? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят?
— Не знаю, — повторила Вася, — молодой, красивый. Ты на него похожа.
Маша даже не думала сомневаться в словах бабки. Это была правда, все, до последнего слова.