Катакомбы Кромоса
Шрифт:
– Тогда зачем тебе лодка?
– Баркас – это подарок вдове и её сыну.
– Хмм…. Я-то думал, ты пойдешь на своем судне…. Ну, да ладно….. Решим и этот вопрос. – резюмировал кромосянский «авторитет», вставая со скамейки. – Встретимся завтра, в полдень, на пристани! Придешь? – он с прищуром посмотрел на землянина.
– Приду! – спокойно ответил человек. – Значит, судно отходит завтра?
– Пока не знаю! Но приходи, на всякий случай, со всеми вещами. А насчет баркаса для вдовы – не беспокойся! Приходи через пару часов на верфи,
– А вот и мой пассажир! – произнес кромосянин, оценивая впечатление, которое его слова произвели на владельцев судна.
Братья-негоцианты увидели землянина, переглянулись, одинаково покрутили головами – словно шею им жали неудобные воротники.
Но, видимо, условия, которое они предварительно обговорили с местным «лидером» «робин гудов» было таким, что изменить их не было ни малейшей возможности.
– Пусть проходит на задний корабль! – распорядился один из бородачей, с неприязнью глядя на вчерашнего Сашкиного гостя. – Отходим через четверть часа! К Заречневу подошел Талл, протянул руку.
– Спасибо за лодку! – сказал он. – Ты еще будешь у нас в гостях?
– Не знаю! – честно ответил звездный рекрут. – Но если доведется проходить через ваш город, обязательно навещу! А где мама?
– Мама – в море! Так торопилась испытать твой подарок, что не смогла прийти на пристань проводить тебя!
– А что, вон там, за мысом – разве не её парус?
– Где?
– Ну, во-он там!
– Не вижу отсюда! Может быть, и её! – он отвернулся и зашагал по улице прочь, в сторону своего дома.
Землянин заметил в толпе торговца – того самого, которого он уличил в сокрытии медной монеты вдовы, двинулся к нему.
Кромосянин изменился в лице, забегал глазами, сделал движение ускользнуть. Сашка поймал его за рукав.
– Постой! Поговорить надо!
Кромосянин остановился, повернулся, побагровел. Видно было, что ему очень неприятно близкое соседство с иноземцем, которого он считал виновным в его увечье.
– Послушай! Я хочу извиниться перед тобой! – негромко сказал он. – Я не знал, что так получится! Прости, если сможешь!
И вот еще что! Если мне удастся найти то, что я ищу, то я обязательно вернусь сюда и помогу тебе! Хорошо!?
– Хорошо! – угрюмо ответил торговец. Он отвернулся, стал протискиваться через толпу.
– Отходим! – раздался голос с пристани. Александр бегом двинулся к судну.
– Гляди-ка, кто-то решил нас проводить! – из тошнотворного забытья Александра вырвал голос одного из матросов. Заречнев, как это часто бывает с теми, кто впервые попал в море, страдал от «морской болезни».
Бородач и члены его команды, посмеиваясь, ходили мило землянина, повисшего на борту судна.
Взлеты корабля на волну с последующим падением его вниз отзывался мучительными спазмами в желудке Заречнева.
Александр давно уже изверг из него все, что там было и теперь мог блевать только желчью.
Он вытер запястьем тягучую слюну на губах, поднял голову, попробовал рассмотреть, что за судно следует за мини-эскадрой братьев-бородачей.
Тщетно. Новая волна бросила судно вниз. Желудок землянина отозвался новым спазмом, выворачивающим всё нутро….
Вечер, а вместе с ним – долгожданная прохлада не принесли облегчения для внутренностей землянина. Человек вконец измучился, его лицо позеленело от непрерывных спазмов. После захода Лакуса качка стал меньше.
Сашка почувствовал небольшое облегчение, стал проваливаться в небытие – засыпать. Однако страдания, перенесенные им днем, долго не давали Морфею окончательно овладеть звездным рекрутом. Он беспрестанно шевелился, двигался, переворачивался с одного бока на другой «Но-настоящему» Заречнев уснул только под утро.
Примерно еще через полчаса, когда небо на востоке вот-вот должен были украсить первый луч Лакуса, по палубе неслышно прошли осторожные босые ноги.
Ноги проделали сложный путь между грузами, укрепленными на палубе; наконец остановились возле спящего человека.
Землянина очень бережно подхватили две пары рук. Они приподняли его над палубой, донесли до борта и… выбросили в Океан.
– Ну, вот, дело сделано! – сказал один из бородачей, тщательно вытирая руки о полу своей рубахи.
– А что скажем? Ну, – ему?
– Что скажем? Да то и скажем: был шторм, иноземец пытался перебежать с носа корабля на корму, поскользнулся, его накрыло волной…. Когда вода сошла, иноземца с нами уже не было. Да и как ему спастись-то было? С одной-то рукой?
Помощник бородача понимающе усмехнулся, наклонился, подобрал с палубы шляпу и мешок «смытого волной» пассажира, выбросил за борт.
– Его вещи – тоже смыло! – пояснил он бородатому красавцу. Тот усмехнулся, согласно кивнул головой.
Прохладная вода мягко приняла человека.
Александр проснулся в тот же миг, когда влага коснулась его лица. Он энергично заработал конечностями, устремился к поверхности. Темнота быстро поглотила контур удаляющегося судна. Кричать, звать на помощь Сашка не стал.
Никто не станет поднимать его на судно, с которого его только что выкинули в море. А если вернутся, то только для того, чтобы добить.
«Видать, сильно они меня боялись», – подумал звездный рекрут, – «если почти всю ночь ждали, когда я усну. И – дождались!
Ну, что ты теперь делать будешь»? – ехидно поинтересовался у него его внутренний голос. – «До берега – далеко! Тебе даже с двумя руками не доплыть, а уж с одной…. Сразу помирать будешь, или апосля»?
Теплая соленая вода уверенно держала на плаву легкое тело землянина. Сашка неожиданно вспомнил, что человек в море может продержаться двое или трое суток – пока не уснет и не захлебнется во сне.