Катализатор прогресса
Шрифт:
Ант Скаландис
Катализатор прогресса
Если бы я раньше хоть иногда почитывал те книги, которые продавал и покупал, вся эта история могла бы закончиться совсем иначе. И я бы не сидел сейчас как дурак перед совершенно никчемной штуковиной, а держал бы в руках настоящий катализатор прогресса - орудие для переделки мира. Но что теперь мечтать? Впрочем, надежда-то у меня осталась. Я, собственно, для того и записал это все. Даже попросил приятеля, балующегося фантастикой, подработать мой опус по стилю и отнести в какой-нибудь журнал. Если прочтут многие, кто-то обязательно поверит, заинтересуется и поможет мне. Но не ждите в конце рассказа телефона и адреса. Не нуждаюсь я в глупых советах,
Кстати, имейте в виду, я закончил мехмат. Правда, давно по специальности не работаю, но ведь мехмат все-таки. Так вот, знаний моих до смешного мало, чтобы разобраться в этой штуковине... Ну, да ладно, начну по порядку.
В тот злополучный день я пришел на толкучку у магазина на целый час позже обычного. Завсегдатаи уже маячили в излюбленных уголках, а народец собрался какой-то на удивление разношерстный. Никак я не мог понять, кому из них что нужно. Старина Петере, тот как всегда попыхивая трубкой, торговался с любителями детективов. Носорог со своим огромным саквояжем, набитым так же туго, как и его брюхо, стоял грустный - видать, торговля шла неважно. Для конспирации он всегда отпускает не больше экземпляра в руки, а дома держит по полтиража. Сновал в толпе и маленький юркий старичок Марк Ефимович, меняющий дешевенькое ходкое чтиво на роскошные тома литпамятников. В окружении дотошных очкариков стоял у самой витрины, где посветлее, Штирлиц, знаменитый тем, что может достать любую книгу. Поговаривают, что его библиотека - вторая в Москве после Ленинской. Увидел я и майора Пронина. На самом деле его фамилия Мухин, но он действительно майор, сотрудник ОБХСС и в свое время чуть не упрятал меня за решетку. Но мы столковались и теперь дружим. Я ему подсказываю, с кого можно содрать побольше, а он меня не трогает и даже делится, когда дают не "бабками", а книгами.
В общем покрутился я, покрутился и начал искать клиентов. Я вообще-то специализируюсь на "БП", заодно и фантастика идет, а тогда временно занимался еще и "БК". Помнится, подошел к одной группке - а у меня, знаете, на клиентов чутье - и тихо так спросил:
– БК нужно?
– Ефремова, что ли?
– откликнулся кто-то.
– Почему Ефремова?
– не понял я.
– Ну, говоришь, "Быка". "Час быка" что ли?
"Вот черт!" - так обидно стало - в покупателях ошибся, как распоследний чайник - я даже про фантастику не спросил.
Потом попался некий чудак, разыскивающий детективы в стихах. Потом несколько раз дергал какой-то псих, тараторивший нечто вроде: "Уна-муна есть? Мульта-тульта есть?" Потом подвернулся уже полный кретин. Я назвал ему цену - "два", а он возьми, да и спроси:
– Два рубля?
Я только пальцем по голове постучал. И он воскликнул радостно:
– А, два номинала!
Тут уже я не выдержал:
– Какие, к черту, номиналы! Когда на книжке цена стоит - шестьдесят семь копеек! Потому что издана двадцать лет назад. А "два" - это "два". Не "один и семь", не "два с половиной", а "два"!
Так я ему ничего и не продал.
И вот когда я решил, что придурков с меня на сей раз уже хватит - вот тогда и подошел _этот_. Подошел и сказал:
– Мне нужна книга.
Одет он был уж больно странно: джинсовая куртка с меховым воротником, глухо застегнутая на молнию, брюки - легкие и явно от дорогого костюма, на голове кепка-аэродром, а на ногах - ей-богу, не вру - женские туфельки на шпильках по моде шестидесятых. И было этому хиппарю на вид не меньше пятидесяти. И он подошел и сказал:
– Мне нужна книга.
–
– спросил я кисло улыбнувшись.
– Мне нужна книга, - повторил он.
И я, уже закаленный всеми предыдущими идиотами, не стал нервничать, а просто вынул ему маленький десятикопеечный справочник Московского Книготорга.
– Эта подойдет?
– Сколько?
– поинтересовался он.
– Двадцать пять, - рискнул я, как-то сразу догадавшись, что эту бешеную цену следует назвать на общедоступном языке.
Он кивнул, полез в карман и извлек зеленую бумажку, за которой я протянул было руку, решив, что это полета, да замер, ошарашенно глядя на незнакомый профиль и читая по буквам, как на уроке английского: DOLLARS. Должно быть, лицо у меня сделалось таким же зеленым, как эти доллары, потому что незнакомец спохватился, убрал валюту и из другого кармана достал вполне советский четвертной. Но вот когда я взглянул на него вблизи, меня братцы, пот прошиб. Не четвертной это был. Это была фиолетовая, новенькая, точно нарисованная и даже с водяными знаками _двадцатирублевая_ купюра. А пока я глазел на эту чудовищную по нелепости фальшивку, он что-то такое сделал с моей книжицей (съел, что ли?) и попросил:
– Еще книгу.
И тут внутренний голос подсказал мне: не упускай его. Я даже не представлял себе, кто он такой: безумный фальшивомонетчик, хитрый шпион-вербовщик или... Черт знает! Но я почувствовал: пахнет прибылью.
– Еще - не здесь, - произнес я строго.
– Пошли со мной.
И он пошел, безропотно стуча по асфальту своими дурацкими шпильками. Я вел его к себе домой, и, если честно, мне было страшно. Как когда-то мальчишкой в деревне, на чужом дворе, куда мы лазали через забор таскать с веревки вялившуюся на солнце рыбу. Именно такой был страх - детский, панический, перемешанный со стыдом, но и романтически щемящий одновременно, а вовсе не привычная боязнь нарваться на стражей порядка.
В моей однокомнатной халупе он прежде всего подошел к книжным полкам, обернулся с счастливой улыбкой идиота и спросил:
– Можно?
Потом добавил:
– Я заплачу.
В растерянности я пожал плечами, и он тут же стал снимать с полки одну книгу за другой, быстро перелистывать их и запихивать себе под куртку.
– Очень хорошо, - говорил он, - это мне поможет. Сейчас я все вам объясню. Сейчас вы все поймете, - говорил он.
– У нас мало времени, говорил он, - но вы обязательно все поймете...
С каждой новой книгой он становился разговорчивее, словно был иностранцем и таким образом обучался русскому языку.
На тринадцатой штуке он остановился, пересек комнату и сел в мое любимое кресло, так что мне пришлось расположиться на стуле.
– Фу, - выдохнул он, - устал. Но времени очень мало. Поэтому слушайте меня внимательно. Я прилетел с очень далекой планеты.
Улыбаясь и скептически покачивая головой, я смотрел на него, как на больного ребенка. Он видел это, и стал очень нервничать. Он сбросил женские туфельки, и под ними оказались невероятно пижонские сверкающие металлом носки, словно связанные из тончайшей серебряной проволоки. Потом он вытряхнул из рукавов пару отличных кроссовок и удивительно ловко надел их, не расшнуровывая.
"Фокусник, - подумал я.
– Надурит в два счета". И поторопился потребовать деньги. Он вынул пачку зеленых и пачку фиолетовых. Но ведь и те и другие были ненастоящие. Я вдруг вспомнил, что в Штатах нет банкнот достоинством двадцать пять долларов. Значит, уже надурил. Боже, где мои книжки?! Куда он девал их? Неужели под этой куртенкой уместится тринадцать увесистых томов? А ведь он вроде и полнее не стал... Голова у меня шла кругом.
А он все так же монотонно упрашивал послушать его.