Катализатор
Шрифт:
После горячего душа я быстро съедаю йогурт и мерзкий «Мит делайт», а затем ложусь на кровать на несколько минут. Телу нужен отдых. Я уже сменила повязку на ноге, намазала немного крема от ожогов, и выпила несколько просроченных обезболивающих таблеток, но тело всё ещё болит и голова гудит от недосыпа. Я не помню, когда в последний раз хорошо отдыхала. Ни разу с тех пор, как начался весь этот кошмар с Харлоу Райдером и компьютерным чипом. Будь проклят этот человек.
Но я слишком взвинчена, чтобы спать. Где-то между знакомством с «Гранью» и общением
Сегодня я откажусь от всего, что знала. Я стану одной из них.
Я присоединюсь к «Грани».
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Несмотря на дневной свет снаружи, внутри «Мегасферы» кромешная тьма. Я попросила Трея встретиться со мной здесь, потому что мне нужна услуга. И он передо мной в долгу.
Я поднимаюсь по лестнице на верхний уровень, где панорамные окна заливают светом большое помещение, которое когда-то было высококлассным рестораном. И кто бы отказался здесь пообедать? отсюда, должно быть, открывался потрясающий вид вниз на Гейтвей в огнях и красочные казино.
Несколько небольших круглых столов по-прежнему стоят по краям зала у окон. Идеальное место, чтобы поужинать вечером — или удалить маячок днём.
— Сиенна? — Трей влетает в помещение с небольшой аптечкой. — Всё в порядке?
— Будет, когда я вытащу эту штуку, — я показываю руку, обнажая предплечье.
Трей пересекает зал двумя шагами и смотрит на мою руку. Я не вижу устройство, которое они поместили внутрь, но я помню место, куда входила большая игла.
Трей провёл пальцем по участку кожи, куда они ввели маячок.
— Это то, о чём я думаю? — он смотрит на меня, нахмурившись. — Маячок?
Я кивнула.
— Можешь его вытащить?
Он медленно выдыхает.
— Думаю, да, — его глаза бродят по залу, оценивая, в каких условиях придётся работать. Два стула быстро размещаются за столом с наилучшим освещением. Он вытаскивает антисептический спрей, очищает стол, а затем командует мне сесть.
Заняв соседний стул, он расставляет медицинские инструменты на столе. Среди прочего, там есть латексные перчатки, нож, шприц и йод. Я отворачиваю голову в сторону. Наверное, лучше, чтобы он продолжал говорить, чтобы я отвлеклась.
— Ты раньше когда-нибудь это делал? — спрашиваю я, закусывая губу и сжимая руки, чтобы они не тряслись.
Трей вскидывает брови и натягивает латексные перчатки.
— Если ты спрашиваешь, приходилось ли мне удалять маячки, то мой ответ «нет».
Я выдавливаю смешок.
— Нет, я хотела сказать, что тебе, по всей видимости, комфортно рядом со всеми этими штуками.
Он берёт ватный тампон и тянется к моей руке. Кожа пылает от его прикосновения, когда он дезинфицирует область вокруг инъекции маячка.
— Тебе повезло: моя мать была медсестрой, и я провёл немало времени с ней в лазарете, — он пожимает
Он намазывает место укола мазью и дует на него. Прохладный воздух от его дыхания пускает дрожь по моему позвоночнику, но я не уверена, от холода… или от страха.
— К сожалению, я не могу ввести в эту область сильнодействующее обезболивающее, так как это может повредить маячок. Будет лучше, если мы оставим его нетронутым, — он снова дует мне на кожу. — Я использовал обезболивающую мазь. Она должна уменьшить боль.
Я киваю, потому что в горле слишком пересохло.
Он берёт нож и, глядя на меня, втыкает его чуть выше места укола.
Я ощущаю давление, но не боль, которую ожидала.
— Порядок? — спрашивает он. Нож теперь в воздухе, готов врезаться в мою плоть. Первый раз был тренировкой, теперь всё будет по-настоящему.
— Помни, верхний слой кожи нечувствителен, но ниже… — он быстро моргает, и я замечаю, какие длинные у него ресницы, нетипично для парня. — Ниже всё, как было.
У меня перехватывает дыхание. Зачем он мне это говорит? Он не верит, что я могу выдержать боль?
— Я справлюсь, — выдыхаю сквозь зубы. Я зажмуриваюсь и пытаюсь успокоить колотящееся сердце. Давление ножа на предплечье нарастает, и я задерживаю дыхание. Поначалу я ощущаю только давление и делаю ошибку, открывая глаза.
Ярко-красная кровь вытекает из пятисантиметрового разреза. На мгновение я смотрю на свою руку как на чужую. Руку какого-то другого человека, на которого напали с ножом.
Боль появляется, когда он прорезает следующий слой кожи и мышц. Я кричу, когда глаза опаляет жаром, и слёзы обжигают щёки. Прикусив язык, я снова закрываю глаза. Я не могу этого видеть. Я не могу смотреть, как моя кровь льётся на деревянный стол.
— Я на месте, теперь осталось только его найти, — бормочет Трей.
Я распахиваю глаза и смотрю на него. Его лицо сосредоточено. Я фокусируюсь на дугах бровей, густых ресницах и тёмной щетине на щеках.
— Там слишком много крови.
Не то, что я хотела бы услышать.
Трей отсасывает часть крови с помощью штуки похожей на спринцовку, и я вцепляюсь в край стула, когда он запускает пальцы в разрез.
Я чувствую дурноту и головокружение. Боль просто невыносима. Она белая, обжигающая и прокатывается по мне, как гроза. Стук сердца — гром, а боль — молния. Теперь мне нужен только дождь.
Я чувствую тёплые капли, сбегающие по руке и капающие на стол, и думаю, что дождь пошёл. Я открываю глаза, но вижу вовсе не дождь. Кровь. Большие, тёплые капли крови. Моей крови.
Я издаю стон, в глазах темнеет. Не знаю, сколько ещё я смогу вынести.
Прежде чем я успеваю попросить Трея остановиться, комната переворачивается. Всё темнеет. И я отключаюсь.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— Сиенна… — раздаётся голос сквозь туман. Я знаю этот голос. Его мелодичный ритм и глубокий, насыщенный тембр.