Катарсис
Шрифт:
Алена неслышно скользнула к открытым ларцам. Ее руки щупали воздух вокруг. Глаза полузакрыты, и губы что-то шепчут. Присутствующие смотрят, кто с недоумением, кто со скепсисом.
Алена выдохнула и растерла лицо ладонями.
— Без всяких обрядов скажу. Здесь от них не будет счастья вам, Государь. Чем дальше отправите, тем лучше.
— Вы сейчас про Россию говорите?
— Опасно даже хранить. Чем ближе к Москве, тем хуже. В пещеру их надо. Или в подземелье какое на время
— Что скажете, Зарайский?
—
— Благодарю вас. Вы можете выйти. Решение вам доведут.
Мы отобедали в офицерской кают-компании. И прежде, чем сойти на берег для прогулки мне попался Самуэль.
— Ваше Сиятельство, я ценю то, что вы сделали для сохранения моей жизни и одобряю ваш поступок в отношении ракет Пуадебара. Установки все еще целы?
— Увы, капитан, я приказал их утопить подальше от людных мест.
— Поддерживаю мудрое решение. В наш гуманный век нужно быть осторожнее с такими изобретениями. Я рад, что встретил вас. И имею кое-что сказать.
— Весь во внимании.
— Прошу прочитать наедине и сжечь, — он протянул мне скруток бумаги.
— Благодарю, капитан.
На берегу нас встретил Шильдер. «Не беда, что обедали. Мы нашли прекрасную гостиницу с ресторацией. Такой баранины вы не достанете в Костроме. Идемте, нарочно попробуйте». Печеное на углях мясо и правда, чудесное. Красное вино прекрасно под него идет. Для отдыха взяли комнаты. Не все в палатках ночевать. Про дела друг меня не спрашивал, но вижу, что очень хочет. В комнату подали кофий и трубки.
Пока молчали и блаженно пускали дым, я достал записку. «Срочно уезжайте. Для вашего убийства нанят профессиональныйдуэлянт. Зная Ваш характер, уверен, что не оставите задирки без ответа. И примете вызов от одной из лучших сабель Европы и одного из лучших стрелков. Посему умоляю удалиться. Не сочтите призывом к бегству, но лишь к благоразумию».
Поздновато. В большую залу вошли двое офицеров и двое гражданских.
— О, одесская жрица, — у гражданского был немецкий акцент.
— Простите, не расслышал? — повернулся я к подошедшим.
Говорившего выделял твердый взор и решимость. Пшеничные волосы и аккуратные усы придавали узкому лицу гусарский вид, но в глазах виден точный расчет. Рука держит трубку. Мощная такая рука. Запястье железное, наверное.
— Повторить несложно, — с сильным акцентом ответил незнакомец, — Уверен, вы перехватили записку от своей женушки к любовнику и теперь в изрядном затруднении. Впрочем, понимаю. Я и сам не против ей написать.
— Так напишите, — улыбнулся я.
Внутри все свернулось в комок. Мой ответ, это просто психологический ход для выхода на контрасте. Без драки тут не обойтись. Если решить по-другому, то возможен позор и презрение в обществе. Руки потом не подадут. Лучше бой принять. Вот и офицеров прихватили в свидетели.
На саблях я невеликий мастер. Да, тренируюсь иногда, и даже уровень оценивают в выше среднего.
— О, вы разрешаете? Сколько я буду должен за такое одолжение? — ухмыляется немец.
— Ничего не понимаю. А! Вы, наверное, хамите, чтобы вызвать меня на дуэль? — я продолжаю глупо и растерянно улыбаться.
— Вот именно, — холодные водянистые глаза смотрят не мигая.
Стек постукивает по голенищу блестящего сапога. Тренировался гад. А вот теперь нужен контраст.
— Что! Меня, графа Зарайского-Андского, какой-то немецкий шмурдяк вызывает на дуэль!? — заорал я, как бешеный, — Драться немедленно. Что? Условия? Вздор! Меня вызвали, мои и условия. Да я с тебя шкуру спущу, ублюдок!
— Ваше Сиятельство, — Шильдер побледнел, — нужно выбрать оружие, место, секундантов, назначить время.
— Секундант -ты, — брызгал я слюной, — Место здесь, время сейчас, немедленно. Секундант, как я вижу, у него с собой. Оружие то, что держим в руках.
— Что это за ребячество? — скривился он.
— Заткнись, урод. Шильдер, командуйте.
— Начали, — удивленно, будто спросил, произнес тот.
Трахеостомию мундштуком делали. Чего бы и катетеризацию сонной артерии не сделать? Противник быстро сориентировался, перехватил стек. После моего лоукика поморщился, но изготовился. «В глаз метит» — мелькнуло в голове.
Я топнул громко по полу для отвлечения. А сам попытался контролировать его правую руку. Не тут-то было. Киллер ловко увернулся и попытался достать лицо. Его такая ситуация забавляла. Полуулыбка осталась до конца.
Я применил цыганский перехват вместе с ударом стопой по его ступне. Он потерял равновесие. Секунды достаточно, чтобы изо всех сил всадить трубку. Рука моя столкнулась с шеей и выпустила оружие. Я отступил назад и встал в низкую оборонительную стойку. Больше для эффекта.
В трубке забулькало и полилось пульсирующей струей по сторонам. Стол и стулья покрылись кровью. Полуулыбка сменилась удивлением. Противник упал на колени и выдернул трубку. Струя ударила сильнее. Я прекрасно знаю, что это обозначает. При повреждении общей сонной артерии очень мало времени для спасения. Секунд двадцать-тридцать. Были такие случаи, когда пациенты сами затыкали пальцем артерию и спасались таким образом до приезда «Скорой». Здесь никакого желания спасть не было. Оскорбление супруги смыто очень обильной кровью. Тело повалилось на бок, выпуская бордовую лужу. Я поднял глаза на секунданта: