Катарсис
Шрифт:
– Очень приятно познакомиться с такой красавицей и умницей, - говорю я.
Ох, как мы умеем изобразить смущение! А как мы глазки строим! Клем посмотрел на меня, на неё, фыркнул:
– Спасён, я тебе травок привёз, погляди, есть что годное?
– А? Травки? Откуда?
– повернулась девушка к Клему.
– У Зелёной Башни собрал.
Спасёна всплеснула руками:
– Погубишь себя!
– тут же глаза её разгорелись, - покажи!
Клем потряс узелком. Спасёна схватила его за руку и потащила по лестнице наверх, в номера.
–
Через несколько минут, услышав характерные звуки, ухмыльнулся и прервал осмотр полок с горшками, склянками и вязанками трав. Вышел на улицу, сел на порог. Многостаночник. Это я про кузнеца.
Когда услышал шаги по лестнице, зашёл обратно в лавку знахарки. Коротко глянул на довольные, раскрасневшиеся лица этой парочки.
– Ну, нашёл что интересного?
– спросил Клем.
– Если бы я понимал. Я из всех зелий знаю только живую и мёртвую воду.
При этих моих словах личико знахарки показалось из-за плеча Клема, глаза - заинтересованные.
– У вас нет?
– спрашиваю её.
Вдруг, глаза полыхнули обидой и злостью, ножки застучали по ступенькам, подол мелькнул и скрылся. Клем вздохнул:
– Ну, Андр! Зачем девушку обидел?
– Я не хотел. Простите!
– крикнул я.
– Пошли, ладно.
Когда отошли на несколько метров, спросил:
– А на что она обиделась?
– Живую воду - могут сделать только маги Жизни. А её выгнали с первого же курса Университета.
Понятно. А я, получается, тыкнул её - в самое больное. Недоучкой и неумехой назвал.
– Андр, она, вообще-то, славная. И сладкая. Ласковая. А так как знахарка - болячку не подцепишь. Да и привереда она. Кого попало - не подпустит к себе.
– Рекомендуешь?
– удивился я, - не обидишься?
Клем поморщился. Но, сказал:
– Не моя она, что мне обижаться? Андр, давай начистоту! Ты мужик - видный. Один. Рано или поздно - вопрос этот перед тобой встанет. Жену свою - я делить не с кем не хочу. К чужой жене ходить - тоже не советую. Мужья - развные бывают. Обидется кто - тебе оно надо? Девка тебя - обженит. Я так понял, что не желаешь ты этого. А Спасёна - одна. Под венец тебя тащить - не будет. Детей у неё не будет, обделил её Создатель. Понимает, что такая она - никому в жены не нужна. А жизнь своё - просит. Вот и захожу к ней иногда. Помочь.
– Ромашка знает?
– Нет. Узнает - обижусь.
– Понял тебя. Спасибо.
– Не за что. Пока. Зря Сластёну обидел.
– Сластёну?
– Ну, это только для своих.
– И много "своих"?
– Тебе не всё равно? Не дом нужды - это точно. Она - не девка продажная. За неё глотку сразу порвут. Её в городе - уважают и в обиду никто не даст. Мужа и отца нет. Всем миром и защищаем.
– И всем миром...?
– Осквернел? Многим она нравиться, да не многие - ей нравятся.
– Понял. Ай, да умница эта красавица!
– Это у ней не отнять!
Баня! Как много в этом слове для сердца русского - слилось! Как много в нём - отозвалось!
Первыми, конечно, мылись хозяева - Клем с Ромашкой. Румяная с пару Ромашка - ещё краше. Сам себе стукнул по... рукам. Не зарься на чужое! Похотун! Ну и что, что глазками стреляет? И волосы открыла. Я теперь - член семьи. Признали за потомка родного брата прадеда Клема. Можно при мне ходить и простоволосой. И не совсем одетой - в одной сорочке. Нижнего белья тут или нет, или после бани... Да кто после бани себя в корсеты загоняет! Что за дичь? Да и живот уже приличный. Грудь - соответственно. Всё стало - рельефным. Природой так предусмотрено.
Как Ромашка вышла, так цыгане шумною толпою... мы с ребятами. Печь-каменка. По белому. Полати, деревянные кадки. Котёл - бронзовый. Клем - кузнец или как? Он будет - камни раскаленные в воду бросать? То-то! Мочало из лыка. Вместо мыла - жижа какая-то. Пусть будет и.о. жидкого мыла. У нас это - как раз - веяние моды. Правду говорят - всё в мире циклично. А веников - нет. Так сидим - потеем. Как в финской сауне. Про веники спросил - недоумение. Значит - есть идея.
Моих сопарильщиков очень заинтересовала моя цепь и крест. Кузнецы!
– Да, серебро. Нет, плетение не знаю. Не я делал. Крест - литой. Символ - оберег. Да, освящённый.
Вот, пройдоха! Клем, оказывается, тоже "чувствует". Устроил мне - концерт на площади. Нет, не обижаюсь. Если ты - как раскрытая книга, то ты - уже покойник.
– Батя владеет Землёй!
– гордый собой сдал отца Молот.
А вот это - поворот! И всё - меняет! Клем смутился под моим взглядом, стал оправдываться:
– Я же кузнец. Хороший кузнец. Я - не маг. Просто - Одарённый. Металл я - чую. С металлом и работаю. Больше ничего не умею.
– Металл и я чую, - ляпнул я. Блин! Этого хоть малец - сдал, а я-то - сам себя. Пришлось рассказывать.
– Не знаю, то ли это, или нет, но когда я на заводе работал...
– Где?
– Завод. Такие огромные мастерские, где делают огромные машины из металла. Я работал в цехе, где металл отливали. А потом несколько лет - в кузне. Но, руками там - не ковали.
– А как?
– Гидравлическими и пневматическими молотами.
– Это как?
– Сжатый воздух или давление масла - поднимает огромный молот, я на педальку нажимаю, молот падает, опять поднимается.
– Ух ты!
– удивляется Горн.
– Магия?
– спрашивает Молот.
– Наука. Без магии. Вот в литейке меня и научили металл "чувствовать". Не всяк умеет. А кто "чует металл" - очень ценятся. Это то?
– Завтра посмотрим, - кивнул Клем.
– А где такой завод?
Видя мимику Клема, отвечаю:
– Где, где? В Караганде.
– Ребята, вы понимаете, что никто не должен об этом знать?
– спросил Клем.
– Конечно, отец. Мы - кузнецы! Это наши секреты. Нашей гильдии!