Катарсис
Шрифт:
– Вот как? А как ворог на град наш нападёт? Защищать стены будешь?
– пальцы Виламедиал выстукивают дробь по шишке противовеса на мече.
– Я - учусь у мастера Клема. Он будет - и я буду, - постарался смиренно ответить я.
– Сдаётся мне, что лукавишь ты, северянин, - небрежно махнул на меня Наместник, - ну, Малакир, проверь его.
Чувак в красном плаще подошёл и протянул руку. Смотрю на Клема. Качает головой. Что он собрался проверять? Может он как Дед, мысли читает? Тогда, главное не думать о красной
– Скверны и Тьмы в нём я не чую. Про злой умысел сказать не могу, я не Разумник, - вынес вердикт Малакир.
– Вот и плохо! За что я плачу столько денег? Что не спроси - ничего не умеешь. Только огнём плеваться.
– Дядя! Но я же только второй курс закончил!
– возмутился парень. Ага, "дядя"!
– Как будто после пятого - ты Разумником станешь?
– Дядя!
– парень аж задохнулся.
Слышу смех с сеновала.
– А ты что смеёшься, бездарь?
– кричит в двери сеновала Малакир, - только и можешь - девкам юбки задирать!
– Вот как!
– усмехнулся в усы Виламедиал, - и тут кузнец - наш род обскакал! Горн, иди сюда!
Горн вываливается из сеновала под тихий смех Молота.
Дурдом! Я закатил глаза к небу. Тут - такой Большой и Важный Начальник, мочалок командир, а всё скатилось - в балаган! Опустив глаза, вижу хитрый прищур глаз Наместника, его лукавую улыбку в усах. Следит за мной.
Горн, наконец, отряхнулся, предстал пред светлые очи Мойдодыра. Наместник машет призывно рукой. Пулей вылетает Молот, пристраивается к брату, тянутся оба, как на плацу.
Виламедиал внимательно их осмотрел, мимолётно - посмотрел на меня. повернулся к Клему.
– Сколько не хватает?
– Половину, - вздохнул Клем.
– Выписывай. А что, выписывай? Ты, всё одно, в Красную Гору - собрался, обратно и привезёшь. Я, недостающее, сам оплачу. Таких богатырей вырастил! Чай, не чужие! Северянина возьми с собой, Властитель всё одно прознает, замучает меня.
Смотрит на меня прожигающим взглядом. Потом поворачивается всем корпусом к Ромашке, говорит:
– И повитуху привези. Цветочек наш - не дам погубить! Да, Ромашка?
Теперь - Клему:
– Расскажешь Светогору про Зеленую Башню, про что - Росток от тебя слышал. Вот это и передай. Завтра же и - езжай! Да, там - проволоку хорошую завезли. Вот деньги, возьми. Этому вот, Пламенному, кольчугу, хоть, справить. Щит нормальный - поставить не может. Не маг, а - разорение одно!
На, опять псыкнувших, сыновей Клема - цыкнул и припечатал:
– А вы, малые, посмеётесь, когда Глак вас - воинами посчитает. Малакир ему испытание уже сдал. То-то! Кто-то лучше дерётся, кто-то юбки задирает, да, Клем?
Клем пожимает плечами, жена кузнеца пытается что-то сказать, жестикулируя, но Смотритель слегка качнул ладонью:
– Ромашка, в другой раз, хорошо? Я всегда рад твоему гостеприимству, но муж твой прав - Твари не спроста так себя ведут. Южный Сток едва отбился. Поранков много. Как поля убирать?
И ещё раз осмотрев всех, окинув взглядом двор, резюмировал:
– Так, что, семья кузнеца Клема, мне нужны воины, оружие и доспех. У нас много работы! Клем, с тобой пойдёт десяток Крапа. Ямы проверите.
Смотритель и его свита ушли. Что это было?
Клем посмотрел на заходящее Светило. Запихал свиток и кошель за пояс, сказал:
– Все слышали? Всем спать! А ты, сучье племя, допрыгаешься! Хотан придёт - обженю! Будешь юбку жене заносить за угол, а не у Глака - учиться! Гадёныш! И в кого только пошёл?
– В тебя, - взяла за руку разбушевавшегося мужа Ромашка, потянула в дом, - отстань от него. Я эту сучку знаю. Сама в штаны залезет.
– Она не сучка!
– крикнул Горн.
– Женю, сукин сын!
– кричит Клем.
– Мама, тоже - не сука!
– Горн готов расплакаться, убегает в кузню, кричит там, - Мама верна тебе была, не то что эта...!
– Заткнись!
– кричит Молот, кидаясь на Горна.
Щаз-з! Ловлю обоих за воротники, раскидываю по углам, кричу:
– А ну, ша! Раскудахтались, петушки! Молчать! Куда со своими детскими, незрелыми умишками - во взрослую жизнь полезли? А? Судят они, рот разевают! Молчать, на куй! Своих баб заимеете, детей народите, тогда судить будите! Ясно? Щенки! Горн, не угомонишься, в бочку с водой суну, в раз остынешь! И вообще - марш скотину убирать! Наказан! Сегодня - никуда не идёшь. Перетопчется, твоя зазноба, денёк, будешь знать, как пасть на отца - разевать! А ты что скалишься, молоток? Кузня - твоя! Чтоб блестело, как котовы яйца! Баню стопил?
– Когда?
– выдал петуха Молот.
– Я стопила, - тонким голосом говорит Пламя, - и воду, мы, натаскали.
Две головы в двери кузни - русая снизу, медная - выше.
– Не стыдно? А? Мужики? Девчёнки малые - воду вам, лосям, носят, а вы - на отца хавальник разеваете, перед Наместником рисуетесь! Щенки! Подальше от начальства, ближе - к кухне! Бойся милости властителя больше его гнева! Бестолковые!
– Да ты кто такой, вообще? Явился - невесть кто, из Скверны, распоряжается тут!
– визжит Горн.
Меня сносит в сторону ураган, Горн оказался перекинут через неостывшую ещё наковальню, штаны его оказались - сдёрнуты, задница - выдрана ремнём. Клем порол сына и приговаривал:
– Знай своё место! Знай своё место! Держи язык за зубами! Держи язык за зубами! Не лезь прежде батьки в пекло! Не лезь прежде батьки в пекло!
Закончив воспитательную "беседу", Клем - забросил сыромятную полоску, которой порол сына, в угол, сплюнул на пол, вышел. Горн - басовито выл у наковальни.
Я тоже вышел. Опрокинул ведро воды на голову, чтобы остудить эмоции, сел на лавку у колодца.