Катарсис
Шрифт:
Закончив процедуры, смыв мыло, раскрасневшиеся женщины выходят. Только потом - мы. Некоторое стеснение всё одно имеется в этом мире меж полами. Комплект белья. Одеваю портки. Скорее - бриджи. Чуть ниже колен. Во! Шлёпки деревянные! Да, 41-42-го размера. У меня - 45. Но, вонючие берцы - уволок кто-то. Не переживаю. Прошлый раз - ничего не пропало. Рубаху - даже не надеваю. Так иду. Клем косится.
– Что? Я - северянин, мне - жарко.
Хозяйки накрывают на стол и убегают в баню.
Мне у них - нравиться. Имеют понятие о гигиене. Эти двое - не воняют. Лила - тоже пахла сладко. Но, она - графиня. Это если переводить
А эти женщины? Просто барыни зажиточные? Дрова для разогрева воды тут - роскошь. Горячая вода - признак зажиточности. Оттого и вонь тут - повсеместно. Даже от женщин, что особенно бьёт по носу.
Не спеша, трапезничаем. Вино не виноградное, но вкусное и крепкое. Возвращаются распаренные хозяйки, чистые, сочные, мягкие, возбуждённые, присоединяются к трапезе.
За столом - легко и непринуждённо. Женщины пышут своей женской энергетикой, своей женской магией. Это очень приятно. Не только возбуждает, но и разом - успокаивает, умиротворяет, расслабляет. Мне - хорошо. Уютно. Чувствуется, что и с противоположной стороны вечного противостояния полов - млеют. От противоположных причин. От нашей мужской сущности. В постель не тащат, наслаждаются присутствием мужчин. Соскучились по мужикам? Прижались, как кошки, жмурятся. Молодка - тыкается в меня, как котёнок, вдыхает мой запах глубоко, никак не надышится. Вижу, то же - меж Клемом и Кумой. И так же, как те кошки, подставляют под ладони рук самые "ласковые" места. Не столько "постель" им нужна, сколько - мужская ласка. Как принято говорить - "скупая мужская ласка". Просто поднимаю руку, чтобы вдохнуть аромат её волос, а она всем телом ластится, ткнулась лицом в ладонь.
Вижу жадный взгляд Кумы. Обращённый не на Клема, на меня. Сама - Клема, блаженно зажмуренного, чуть не насилует прямо за столом, а смотрит - на меня. Голодным взглядом. Да что за напасть? Я что, конским возбудителем - облит? Меня это - начинает напрягать. Я вам не бык племенной!
Веду молодку в койку, благо - дорогу помню. Слышу шаги за спиной по лестнице. Через стенку тут же начинается - концерт мартовских котов. От этого глаза молодки ещё жарче пышут. Горячиться. Но, я не спешу, с наслаждением мну её, поглаживая, неспешно задираю её ночную рубашку.
– Не могу больше!
– Кричит, - С ума схожу!
Её терпение лопается, шмотки летят в стороны, толкает меня, жадно набрасывается, исступлённо и жадно целует. Поцелуями покрывает моё тело. Блаженствую. Да, фактически не я сейчас - не первых ролях. Я не против. Трётся лицом, грудями, глубоко вдыхает, жадно целует, засасывает, страстно шепчет. Довела себя девонька до полупомешательства, зная, что мы назад поедем через Ямы. Через её постель. Проигрывала в уме то, до чего дорвалась сейчас. О том же и шепчет. Она - неумелая, но очень жадная. Научить? Стоит ли?
– Не могу больше! Горит всё!
– горячечным шёпотом кричит, ползёт на меня.
– Э, нет! Моя очередь!
– переворачиваю её, распластываю на постель.
Молодая, сочная, упругая. Чистая и сладкая. И мне - наслаждение. Плыву по волнам её удовольствия, играю на её наслаждении, как на гитаре, рождая мелодию - невыносимого наслаждения. Кричит протяжно и низко, раненным зверем. Бьётся в конвульсиях экстаза, питоном сжимая меня. Чуть не задушила.
Лег рядом, смотрю на неё. Глаза освоились с темнотой. Милое личико, ещё не утратившее девичьей свежести. Как же мне нравиться любоваться женщиной, которую я только что закинул на пик любви! Как бы она не была красива - становиться ещё краше. На мой взгляд. А эти глаза? Ошеломление. Не повод ли мне для гордости? Я для неё - "намба ван". Смотрит, как на бога.
Любуюсь, поглаживаю, наслаждаюсь молодой мягкой и гладкой кожей, упругими формами. Завожу её опять. Я помню, что тебе от меня надо. Генетики доморощенные. Немного стрёмно от того, что я используюсь как племенной жеребец. Но, возьму - своим удовольствием. Эстетическое наслаждение видом взорвавшейся женщины я уже получил. И ещё увижу. Девочка очень податливая. Лёгкая. Чувственная.
Сам рычу. И узкая. Но, я - не в обиде. В таких случаях - на тесноту не обижаются. За это дарят любовь. И я её сегодня - наполню любовью. До полна. До полного изнеможения.
Всё пристойно, как меж влюблёнными советскими пионерами. Без изысков Камасутры. Не требуется. Довольны друг другом. Я - её молодостью и нежностью, она - моим, хм, достоинством и умением.
Она как нежная, податливая, хорошо настроенная гитара. Все струны натянуты. Играю её и наслаждаюсь получаемой мелодией любви. Она - поёт. Песню любви без слов. Поёт сначала скромно, пытаясь соблюсти тишину, но - не надолго. Поёт с полной самоотдачей, растворившись в мелодии любви. Так, девочка, так! Поёт до полного изнеможения. Завершив очередную песню, сворачивается клубком, как котёнок, тихо стонет. И - плачет.
– Не плачь, девочка, - глажу её по бархатной спине. По бархатной выпуклости спины, что ближе всего ко мне, - разве тебе плохо? Я обидел тебя?
Я же не позволил себе лишнего. Всё по заказу - нужное место заполнено любовью.
– Я люблю тебя!
– и ещё горше плачет.
– Нет, девочка. Не меня ты любишь. А то, что я с тобой сделал.
– Я люблю, что ты со мной сделал! А завтра ты уйдёшь! И - всё!
И что ей сказать? Наврать - три короба лжи? Или успокоить древним надёжным способом? Пожалуй, второе. Ласкаю её. Мне не в лом. Мне - в кайф.
Споём?
*****
Услышав шаги за стеной, проснулся. Осторожно освободил себя от удава объятий девочки, накрыл её, натянул портки. Тревога была ложной. Я узнал шаги хозяйки дома.
Но, захотел до ветру. Деревянные шлёпки не одеваю - грохоту будет, как от подкованного коня. Иду до удобств. В оконце бани, затянутом какой-то органической плёнкой, трепещет свет. Иду босиком до уборной. И жду там, пока хозяйка не закончит с гигиеной и не зайдёт в дом.
Потом тоже иду в баню. С той же надобностью. Во дворе, у колодца, под кроной старой вишни - лавка. Присел, привалившись спиной к стволу дерева. Хорошо!
Две луны разом - дают довольно много света. Звёзды всё никак не хотят складываться в знакомые созвездия. Другой мир. И я в нём. Для улучшения генотипа. Пока, других надобностей местных ко мне не возникало. Да и я, вроде, не против. Пока, всё было довольно приятно, местами пикантно. Местами - остро. Вспомнил - решившую гульнуть от мужа - Лилу.