Кати в Италии
Шрифт:
— Этот ресторан не назовешь «Тихая Мари»! — сказала я Еве, и она с этим согласилась.
Очевидно, ресторан был расположен в самом центре очень важной магистрали, потому что половина населения Неаполя сновала между столиками. Торговцы устрицами, цветочницы, уличные фотографы теснились вокруг и, громко крича, предлагали свои услуги.
— Если бы мне пришлось здесь питаться некоторое время, я бы заболел язвой желудка, — сказал господин Густафссон.
Но это были только цветочки! Он сказал это еще до того, как заиграл оркестр.
Должно быть, в Италии нет закона, запрещающего шуметь. Рядом, отделенный от нашего только шпалерой [196] , находился другой ресторан.
196
Шпалера — специальная решетка для вьющихся растений.
197
Действующий вулкан на юге Италии, близ Неаполя.
— Здесь по крайней мере хоть что-то получаешь за свои деньги, — устало сказала Ева и уронила косточку.
Подумать только! Живешь и достигаешь совершеннолетия, не зная, что на свете есть Сорренто! Конечно, слышишь о нем, но не испытываешь при этом томления в груди.
После поездки в Италию никто не сможет сказать в моем присутствии «Сорренто» без того, чтобы воздух не начинал мерцать вокруг меня, а сладостные голоса звать издалека… Так что я застываю как потерянная на месте и только вспоминаю.
Я поднялась на борт белого парохода в гавани Неаполя, не подозревая, что направляюсь в райские кущи. О, конечно, это было красиво, и наш белый пароход, и ярко-голубое море, сверкающее на солнце! И там виднелись хорошо известный конус Везувия, и скалистый обрывистый силуэт острова Капри [198] , и высокие отвесные черные стены полуострова Сорренто.
Но я не знала, что направляюсь в райские кущи. Я вообще ничего не знала. Это произошло позднее, когда мы с Евой стояли на террасе отеля, где росли большие платаны. Словно птичье гнездо, прилепился отель к самой вершине скалы, и далеко-далеко внизу у подножия обрывистого горного склона слышалось, как вздыхает Средиземное море. Волны тихо бились о скалу, нашептывая нам свои древние тайны. Напротив нас, по другую сторону залива, вздымал свою голову к небу Везувий, а небо на закате мерцало, переливаясь разными цветами — бирюзовым и розовым, сизым и фисташковым. Сумерки наступили быстро, и по другую сторону вод длинной сверкающей цепью начали зажигаться огни Неаполя. Оттуда внизу скользили к причалу рыбачьи лодки. С нашей вышины они казались игрушечными корабликами, брошенными и забытыми каким-то маленьким мальчиком, уставшим от игр. Рыбаки в лодках перекликались, и голоса их в вечерней тишине слышались так близко, словно они стояли рядом с нами.
198
Остров в Тирренском море, в составе Италии.
Счастлива я была или несчастна? Трудно быть по-настоящему несчастной, если Земля преподносит своим горюющим детям такие пейзажи!
Ева в белом платье тихо стояла на террасе, перегнувшись через перила. Задумчивым взглядом смотрела она вниз на рыбачьи лодки. А может, глаза ее были печальны? А может, несмотря на все, она грустила, что вскоре ей придется уничтожить для меня всю прелесть этого чудесного вечера?
— Ева, — дрожащим голосом спросила я, — Леннарт очень влюблен в тебя?
Она вздрогнула, сердито повернулась ко мне и прошипела:
— Будь любезна, повтори еще раз, что ты сказала!
— Я имею в виду только… — заикаясь, начала я, — я имею в виду, что если ты и он… если все между вами решено, то…
Ева подбоченилась и нахмурила брови.
— На твоем месте я обратилась бы к врачу, — заявила она. — Тебе еще не мерещатся маленькие белые крольчата или, может быть, ты мнишь себя Наполеоном?
— О Ева! — в отчаянии воскликнула я. — Ведь я видела вас вчера вечером в погребке, в «Ульпии»!
— Ну и что?!
— Я поняла… — пролепетала я. — Я думала, что..
— Ты поняла, и ты думала… — повторила Ева. — Воистину ничего хорошего не бывает, когда такие эксцентричные девчонки, как ты, начинают думать! Думать буду я!
— Но почему ты мне соврала, что у тебя болит голова?
— У меня и вправду болела голова! Я чувствовала, что сойду с ума, если проведу целый вечер с Виктором Мальмином. Но через две минуты после вашего ухода позвонил Леннарт. А что делает в таком случае истинная подруга? Да еще когда видит, как ты каждый день в Риме вздыхаешь о нем? И не знаешь, где искать тебя именно сейчас? Упустить парня, бросив все на произвол судьбы, не зная, когда увидишь его в следующий раз? Ну нет! Кто угодно поступил бы так, только не такая разумная девушка, как я. Я иду с ним в «Ульпию»! Сижу там целый вечер с головной болью и рассказываю самые восхитительные истории о Кати! И ни единого слова о том, какая она вообще-то редкостная дуреха!
Я бросилась к ней на шею, вперемешку смеясь и плача.
— Прости меня, прости! — всхлипывала я.
Мне казалось, что я пробудилась от кошмарного сна. Во всяком случае, даже если я никогда больше не увижу Леннарта, Ева по-прежнему останется моей подругой. В ту минуту это казалось мне важнее всего на свете!
Но когда я подумала о том, что могла встретиться с Леннартом, если бы не пошла с Виктором Мальмином, что я, быть может, утратила из-за него свой единственный великий шанс в жизни ради того, чтобы увидеть с Виктором Рим by night, меня охватил глубокий и несправедливый гнев.
— Ева, я ненавижу Виктора! — воскликнула я. — Я ненавижу его! Он разбил мне жизнь!
— Так я и думала, — сказала Ева. — Я понимала, что ты ополчишься на доброго несчастного Виктора! Поэтому я не хотела рассказывать тебе о Леннарте, пока мы не приедем сюда.
— С твоей стороны это было разумно, — согласилась я. — Здесь такие прекрасные крутые скалы. Я столкну Виктора в Средиземное море!
— Ну, я думаю, ты простишь Виктора, когда снова встретишься с Леннартом.
— Я никогда не встречусь с Леннартом, — вздохнула я.
— Ты так думаешь? — спросила Ева. — Если зрение мне не изменяет, он уже здесь.
Я обернулась. Кто-то шел по террасе. Совершенно верно! Это был Леннарт!
XX
Раннее утро на берегу Средиземного моря.
— Мне нравится твой затылок, — сказал Леннарт. — Он такой детский!
Я лежала на животе на причале, освещенная утренним солнцем, а Леннарт лежал рядом со мной. Только мы двое, больше никого. Высоко наверху, в отеле, все, наверное, еще спали. Ева, разумеется, бодрствовала. Сидя на террасе, она пила кофе, деликатно оставив нас с Леннартом вдвоем.