Каторжник император. Беньовский
Шрифт:
Разговор с ними получился трудный, малорезультативный. Дюма и купцы жаловались на нехватку наличных денег, на трудности торговли с индийцами и арабами, которых переманивают англичане, и упорно отказывались финансировать экспедицию. Их крайне раздражало также предписание министров предоставить главе военной экспедиции монопольное право торговли с Мадагаскаром.
— Вы же военный человек, а не коммерсант, — горячился Дюма. — Зачем вам монополия? У нас сложились надёжные связи с малагасийскими вождями.
— Монополия не исключает вашего права торговать с малагасийцами, —
— Кому?
— Мне, разумеется.
— Ну это уж слишком! — воскликнул один из купцов.
— Успокойся, братец, — остановил его другой. — У меня есть компромиссное предложение. Мосье полковник может стать акционером нашей торговой компании. И никаких пошлин.
— Подобный вариант в инструкции королевских министерств никак не предусмотрен, — жёстко сказал Беньовский. — Монополия принадлежит мне. Вы можете арендовать у меня право торговли.
Так ни о чём не дотолковались и на этот раз. Беньовский встречался с Дюма и его компаньонами ещё дважды. Но и эти встречи не привели к каким-либо результатам. Дюма и его компаньоны были неумолимы. Губернатор твердил своё: денег в казне нет. А купцы пытались убедить Мориса Августа вступить в число акционеров компании, отказавшись от монопольного права торговли с малагасийцами.
— Придётся проучить упрямцев, хотя я и не хотел бы этого, — сказал Морис Август Ковачу, когда они возвращались на фрегат. — Терпение моё иссякло.
— Что задумал, пан региментарь?
— Увидишь, пан Ковач.
На корабле назревало недовольство. Вот уже несколько дней, как «Орлеан» стоял на рейде, но на берег никого не отпускали.
Лишь небольшая команда матросов во главе с боцманом время от времени съезжала с фрегата пополнить запасы пресной воды и закупить свежей зелени.
Возвратившись от губернатора, Беньовский собрал офицеров.
— Господа, разделяю недовольство солдат корпуса, которые хотели бы поскорее попасть на берег. Объясните им, что задержка с отпусками была вынужденной, подозревали эпидемию холеры. Но сегодня мы с капитаном Ковачем с удовлетворением узнали, что подозрение не подтвердилось. Завтра отпускаем на берег первую роту и инженерную команду.
— Прикажете выдать отпускные деньги на расходы? — спросил казначей.
— Деньги выдавать повремените. Я ещё не урегулировал свои финансовые дела с губернатором. Положимся на гостеприимство местных жителей. А если иной молодец полакомится бананом с чужого сада — не велика беда.
— Я поручу капралам строго надзирать за солдатами, — сказал командир роты.
— А вот этого делать не нужно, милейший. Никакого надзора. Разве не надоели нашим солдатикам за долгий путь все эти капральские выволочки, зуботычины. Пусть почувствуют себя на берегу вольными птицами.
— Как бы чего не вышло, полковник.
— А если и выйдет, не велика беда.
— Эх, наделают хлопот господину Дюма ребятушки, — сказал Ковач и многозначительно ухмыльнулся. Хитёр полковник.
На следующий день Беньовский предусмотрительно остался на фрегате, задержав и всех офицеров. А шумная, никем не управляемая ватага солдат первой роты и инженерной команды погрузилась в шлюпки и устремилась к берегу. Вернулись солдаты под вечер. Некоторые были навеселе. А вслед за ними прибыл гость — начальник местного гарнизона в чине капитана.
— Капитан Потье, — представился он начальнику экспедиции. — По поручению губернатора я с серьёзной жалобой на ваших людей.
— Что они такого натворили? Рассказывайте.
— Они вели себя как неприятель в оккупированном городе.
— Бог с вами, капитан. Преувеличиваете.
— Ничуть не преувеличиваю.
Потье бесстрастно рассказывал о бесчинствах солдат с фрегата, захлестнувших тихий городок. Пример подала компания бесшабашных парней, по-видимому, бывших бродяг или уголовников, накинувшихся на местный базарчик. Они хватали с лотков фрукты и всякую снедь, не думая расплачиваться. Когда же торговцы пытались протестовать и требовать оплаты, молодчики со смешками отвечали: «Спрашивай с короля Людовика». Двум-трём торговцам крепко намяли бока. Опрокинули несколько лотков с товарами и потоптали их содержимое. Дурной пример заразителен. Солдаты группками заходили в харчевни, требовали вина и, не расплатившись, выходили. В одном кабачке хозяин-индиец собрал полдюжины слуг и соседей и попытался выставить непрошеных гостей. Солдаты надавали хозяину тумаков, разогнали его людей и разгромили заведение. Кое-кто забрался в сады местных обывателей и лакомился там бананами. Увидев солдат, женщины и девицы в страхе разбегались и прятались по домам. По слухам, были и случаи изнасилования. Белых солдаты не трогали, а приставали к темнокожим. Полиция пыталась было призвать безобразников к порядку, но солдаты крепко избили одного из полицейских. Открывать огонь стражи порядка не решились.
— Очень сожалею, что так всё получилось, — сказал с притворной грустью Беньовский, выслушав капитана. — Виновных в избиении полицейского строго накажем.
Оба понимали, что это только пустое обещание.
Уже наступили сумерки, когда на фрегат прибыл чиновник из губернаторской канцелярии.
— Господин Дюма убедительно просит вас незамедлительно прибыть к нему, — сообщил он Морису Августу.
Несмотря на поздний час, Беньовский отправился на берег. Дюма ждал его. Морис Август входил на знакомую веранду не без злорадной мыслишки, что упрямство губернатора сломлено. Теперь-то он станет сговорчивее, покладистее.
— Господин барон, отправляйтесь ради Бога с вашей разбойной командой на Мадагаскар, в преисподнюю, куда угодно. — Этими словами встретил Дюма Беньовского. И в голосе его слышалась мольба.
— Но мне нужны деньги.
— Я выплачу вам половину потребной суммы. Это всё, что удалось собрать. Остальное получите через два месяца. Это вас устраивает?
— Предпочёл бы получить всю сумму сразу. Но готов пойти вам навстречу. Поверьте в моё искреннее желание сохранить наши самые добрые, дружественные отношения.