Катрены. Сонеты
Шрифт:
Даёт ещё сильней страдать ему:
Кто скажет, отчего она медова,
А горек он единый почему?
Зачем она становится всё краше,
Коль скоро остаётся прежним он?
И с новой стрижкой шарма больше в Маше,
Неведомого жалким испокон!
Ей радостней всего,
Но, пусть ему тогда всего грустней,
Доступными довольствоваться трудно,
Нетрудно оставаться верным ей!
43
Жена спросила в ходе некой сделки
Художника, чьи медленны труды,
Помыл он опустелые тарелки
Иль ей скомпоновал их у воды?
Покрыл он осторожной лессировкой
Пастозное взыскание скорей:
Когда-де заниматься компоновкой?
Набросок еле смог исполнить ей!
Посетовала та не без причины,
Что жизнь его – наброски лишь одни,
Красивой не создать ему картины,
Мытьё не для никчёмной пятерни!
44
В той музыке, что сердце тонко лечит
И левыми перстами рвётся петь,
Извечному порядку всё перечит,
Ища во всём иначе преуспеть.
Элегия протестной речью льётся,
В ней наше бытие исключено:
Духовному в ней первенство даётся,
Житейское назад оттеснено.
Там образ обаятелен и редок,
Усиленно себя хранить ему,
Где счастье пьётся только напоследок
И только торопливо потому.
45
Уста за дверью стали безголосы
Для ряженого принца своего:
Нескромными казались ей вопросы,
Простые по понятиям его.
Потом он откровенно осердился
На дверь её, достойную пинка,
К себе бегом убраться потрудился,
Дивя слезой мишурность уголка.
Дверной звонок изгнал его тревоги,
Пришла малютка средством от тоски:
Бальзам – её танцующие ноги,
И бантики, и белые чулки.
46
Минувшей ночью девушка мне снилась.
Её любил я в давние года.
Вновь юной красотой она светилась,
А рядом я был юн и свеж, о да!
Терял я сон, искал его в покое,
Она же продолжала сниться мне.
Весенней ночью веяло былое,
Пока не пробудился я вполне.
Как мило ревновала дорогая,
В обиде полагая с дрожью рта,
Что лучшего достойнее другая,
Не та, что схожа с Матерью Христа!
47
За стёклами прохлада моросила,
Вы плакали, своё приемля дно,
Но спорила с превратностями сила,
Сознание теснившая давно.
Сознанию вы не были послушны,
Как я порой внушению чутья,
А то, что вы ко мне неравнодушны,
Задержанный, прекрасно понял я.
В согласии с минутой подходящей
Соблазном я зажёгся взаперти.
Шиповнику любви животворящей
На почве слёз отрадно расцвести.
48
Держаться мнил я тенью безразличной,
Но с просьбой вновь она ко мне пришла,
Чтоб ей блеснул улыбкой нелогичной
Ответного чуждающийся зла.
Ни в чём отказа не было бесценной:
С ней счастье мне, дыхание весны.
За дивные глаза на тверди бренной
Даваться преференции должны.
Покинула поклонника царица,
Как раньше, в оживлённости большой,
Хоть этого, считал я, не случится,
Хоть я расстался с ангельской душой.
49
Тревожится поэт о пользе дела,
Не чувствуя уверенности в ней.
Сладчайшая свирель его не пела
Того, что воспевает иерей.
Но с ядом если всякие лекарства,
А мы приемлем их – и ничего,
Бежать из поэтического царства
Нелепо, несмотря на вред его.
Отдушиной служа среди вертепа,
Свирель освобождает от тоски.
Поляну красят очи курослепа,
А ниву – капли сора, васильки.
50
Где высится двойная колоннада,
Фонтан изящно бьёт ещё во мгле,
Показывая силе снегопада
Другое время года на земле.
Даётся неспроста к её портрету
Фонтан, ещё сияющий светло:
Она принадлежит иному свету,
Где весело, пленительно, тепло.
Прелестный блеск её сотрётся тоже
Суровостью чужого бытия,
Но девушкой, предельно редкой всё же,
Невольно очаровываюсь я.
51
В чернёной тьме волос её красиво
Повсюду кудри светлые видны,
Волшебному лицу же справедливо
Глаза потусторонние даны.
Люблю, когда на стан её надета
Та кофточка, что сладостно мягка,
В единстве с юбкой траурного цвета,
В единстве с белизной воротника.
Сидит она, вселяющая пламень,
Отсутствуя средь общей болтовни.
Для многих это сердце хоть и камень,
Однако драгоценному сродни.
52
Собрав у переносицы ладони,
Нимало не вверяя слуха мне,
Подружка наподобие тихони
Потупила глаза в немой войне.
Таинственная мысль её томила —