Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга I, том 1-2
Шрифт:
В Дербенте имели постоянныя известия о всем этом и, по мере приближения русских, оживали угнетенные граждане. Наконец, когда отряд наш был недалеко, пламя бунта вспыхнуло, и хан одному только поспешному бегству обязан был спасением от мести озлобленнаго народа. Постыдно оставил он Дербент, не думая об его защите; но, в минуту отъезда, еще грозил городу ужасным мщением, обещая в скорости возвратиться с новонабранным войском. Граждане, в ту же минуту, отправили к Русскому войску аманатов, предавая себя в совершенное подданство России и прося скорейшей помощи, на случай неожиданнаго возвращения злобнаго хана.
Не зная достоверно о происшедшем в Дербенте,
Глазенап согласился на эти доводы, и сам Лихачев— отважный герой, славившийся своею деетельностию, храбростию и дальновидностию, – отправлен был в Дербент, с шестьюстами казаков и 1 трехфунтовым орудием. «Честь – мой бог; я умру, если должно, чтобы я умер, стараясь о пользах своего отечества», – сказал храбрый генерал, прощаясь с окружавшими, вскочил на коня и скрылся в ночной темноте.
Перейдя около 60 верст в одну ночь, на рассвете Лихачев появился под стенами Дербента, к крайнему удивлению жителей, вовсе не ожидавших такой поспешности и едва веривших глазам своим. Не въезжая в город, он остановился и послал некоторых из бывших с ним аманатов объявить бекам и старшинам, что просимая ими помощь готова, и чтобы они вышли к нему.
Жители устремились навстречу своим избавителям. Стечение их беспрерывно увеличивалось, и вскоре все пространство между отрядом и городом покрылось народными толпами, образовавшими как бы живую улицу. Главнейшие из беков и старейшин также поспешили выехать и, поздравив генерала с прибытием, просили покровительства России.
Это происходило 21-го июня. На следующий день прибыл сам Глазенап, со всем отрядом, и был также приветствован радостными кликами народа. Ключи ему поднес столетный старец, бек, участвовавший в поднесение их Петру Великому. 23-го совершено было молебствие и, при пушечном и ружейном громе, пето «Тебе Бога хвалим» и многолетие Государю Императору. Наконец, 24-го, старшины города и знатнейшие из беков приведены к присяге на верноподданство Его Императорскому Величеству.
Никто даже из победителей, – как свидетельствует один из действователей, – не мог себе верить, чтобы все это случилось на самом деле. Знали важность Дербента и слабость своих сил, и потому тем более усердно поздравляли один другаго; а как приятно было смотреть, – продолжает тот же очевидец, – на почтеннаго начальника, незабвеннаго Григория Ивановича, принимавшаго поздравление и общее удивление. Не многим удавалось занять такой оплот на вечныя времена, с целою областию, без потери и одного человека и у народа, на уверения котораго полагаться было невозможно. Это обнаружило ловкость пользоваться обстоятельствами, решительность и зрелое соображение, особенно заслуживавшее внимание, имея перед собою, тогда животрепещущий, пример вероломной Баки. Нелицемерная преданность дербентцев Российскому Престолу оправдана пятидесятилетием. Ни Казимулла, ни Шамиль, восставившие против нас Дагестан и горцев, обитающих против леваго крыла Линии, не могли поколебать верности новых подданных. Это наипрочнейший памятник заслугам Григория Ивановича.
Ших-Али-хан поспешно бежал в город Кубу, к его владению принадлежавший, и за ним последовали не многие из преданных ему лиц. Дербент был чист от подозрительных людей. Алпано-Беку, как достой нейшему из граждан, поручено управление городом, по их обычаям, под личным наблюдением Глазенапа. Войско наше обходилось с жителями дружелюбно и, к отраде несчастных, истерзанных обывателей, воцарились незыблемая тишина и порядок.
Не вдаваясь в описание Дербента, скажем только о том, что свидетельствует о важности заслуги Глазенапа, и что относится к пребыванию нашего отряда в городе.
Дербент, как известно, лежит под 42° 3’ 40» с.ш. и 65° 56’ в.д., в расстоянии около 500 верст от Кизляра и занимает собою узкий проход между Табасаранским хребтом, – одной из отраслей Кавказа, и Каспийским морем. Обойти его горами чрезвычайно затруднительно, а с обозами и тяжелою артиллериею, в то время, было даже невозможно. Табасаранское ущелье почиталось проходимым только для пехоты, основываясь на его проходе отрядом Булгакова, посланнаго графом Зубовым; – но о трудностях, испытанных при этом, тогда еще живо помнили.
Дербент в 1796 году. По рисунку Г. Сергеева
Город стелется по берегу моря узкою полосою с запада на восток, амфитеатром по скату горы. С трех сторон он обнесен высокими и прочными стенами, из которых северная и южная имеют между собою расстояния— в восточном конце 480, в западном 120 сажен, а в длину – до трех верст. Оне продолжаются к востоку на несколько сажен в море, по отмели; в юго-западном же направлении подымаются на крутой утес, возвышающийся на 160 сажен, и соединяются с цитаделью, или замком, называемым «Нарындж-Кале», который, как будто бы, висит над городом и служил местопребыванием ханов. Юго-западная сторона этой цитадели возвышается над стремниною, у подошвы которой течет быстрая речка, и считалась формально недоступною; с прочих сторон она обнесена стенами с башнями.
Вообще стены окружающия Дербент так высоки (до 6 сажен) и сложены из камней столь огромных, что невольно заставляют подумать: какою силою последние добыты, какими средствами передвинуты на место и подняты на высоту? Масса их так крепка, что ядро из осаднаго орудия ударяя – отскакивало, оставляя по себе простое пятно, и можно было отколоть кусок камня только попав несколькими ядрами в одно место. Граф Зубов много громил стены, но бреши не мог сделать.
Над отмелью, по которой стены вдаются в море, в то время, у начала их находилось очень большая глубина. Сверх того, чтобы затруднить с этой стороны доступ в город и отдалиться от выстрелов, не доходя до моря сажен за 120, выстроена стена с обороною, за которою с запада и начинались жилища.
Первоначально войска расположились в нижней части города, но теснота места, сгущенный воздух, вследствие закрытаго от ветров стенами положения города, жар доходивший до 40°, вместе с появлением тарантулов, скорпионов и злой мошки, почти невидимой, но жестоко кусающей, в несколько дней довели отряд до отчаяннаго положения. На людях открылась чесотка и многие были укушены тарантулами. Поэтому отряд перевели за город, к берегу Каспия, в ханский сад. Тень, прекрасный воздух и купанья в море всех оживило. Досталось, однако же, садам Ших-Али-хана и бежавшим его сообщникам.