Кавказская война
Шрифт:
Пятнадцатое столетие стоит в полном характере своем на нынешних русских украйнах, оно убегает из глаз центральных населений государства не исторически, но только географически. Казачье хозяйство, требующее большого приволья, не извлекает из земли всего, что она может дать; но зато на пространстве десятитысячеверстного русско-азийского рубежа одно казачество обращает в населенные и русские земли такие, которые без него были бы дикою пустыней или враждебным разбойничьим притоном. Нечего опасаться слишком большого распространения казачьих войск. Казаки — это береговой прибой русского народа, размывающий понемногу его пределы; когда берег отодвинулся, на том месте, где кипел прибой, стоит гладкое море; когда казачьи населения остаются далеко в тылу передовых линий, они естественно сливаются с массой народа. Недавний пример — Малороссия. Таким образом всегда разливалась русская народная волна. От Петра до вступления на престол императора Николая Павловича казачество было сдерживаемо. Последствием вышло то, что во второй половине XIX века приходится совершать вещи, которые совершились бы сами собою, и теми же средствами, в XVIII. Доказательств много перед глазами, от устья Кубани до устья Амура. Не говоря уже о естественном разрастании русского племени, в голове которого идут казаки, естественном потому, что оно разливается как вода в ту сторону, где препятствие слабее
62
Я нисколько не думаю оспаривать высокие военные качества донцев; никто более меня их не уважает. Но я думаю, на основании множества ви — денных примеров, что донские казаки, как они суть теперь, могут быть скорее регулярною конницей — скажу больше — первою в свете регулярною конницей, чем партизанами. (авт.)
С другой стороны, казак гордится своим званием и не хочет быть ничем другим, кроме казака. Предания и родовые обычаи в казачьих поселениях гораздо сильнее, чем в остальном русском народе. Мне случилось видеть, как вздорный слух, пущенный между казаками об обращении в податное сословие, выводил их из себя. Они в этом случае стояли не за интерес, потому что повинность крестьянина гораздо легче казачьей, а за свою родовую гордость. Казаки необходимы, казаки удовлетворены своим званием и гордятся им. Довольно подобных причин, чтоб оценить как следует эту типическую особенность русской жизни, хоть бы она не подходила под мерку теорий равноправности и выгоднейшего труда.
Закубанский край не мог быть обращен в русскую область иначе, как под видом казачьего войска. Одно только казачье население жило на его пределах, одно это население можно было двинуть вперед для занятия неприятельской страны; только боевые люди могли селиться перед лицом многочисленных и отважных врагов. Посторонняя примесь была необходима для численности, и ею смело наполняли казачьи кадры, зная по опыту, как легко русские люди, при хорошей обстановке, становятся удалыми наездниками. Но основным элементом заселения могли быть только казаки; по самой сущности дела Закубанский край мог перейти из рук враждебных горцев лишь в руки казаков. С давних пор каждый главнокомандующий говорил линейцам, объезжая передовые края: «Завоюйте, ребятушки, неприятельскую землю, что возьмете, все будет ваше». Одни казаки, конечно, не завоевали бы неприступного Кавказа, которого ни Чингисхан, ни Тамерлан, ни Солиман Великолепный не могли одолеть, но без казаков Кавказ также нельзя было завоевать.
Военное заселение Закубанского края было не только потребностью минуты, но необходимым условием будущего, для того чтобы прочно оградить весь кавказский перешеек со стороны Черного моря. Восточная война чрезвычайно полно выяснила все основания нашего военного положения на Кавказе, не только вследствие того, что действительно случилось, но еще более вследствие того, что могло случиться, чего каждый день опасались. Тогда узнали всю огромность стратегического значения западной группы гор. Пока она принадлежала врагам и разъединяла наши силы по обеим сторонам хребта, сообщения Закавказья с Россией в случае внешней войны были подвержены всегдашней опасности. Прикрывая свой фланг горами, неприятель мог всякий день предпринять наступление с Черного моря по южной или северной окраине их, в бассейне Кубани или Риона; первое удачное дело в одном из этих бассейнов выводило его в тыл наш, в середину мелких отрядов, разъединенных по необходимости горскою войной, сосредоточить которые не было никакой возможности. Одно появление неприятеля в том или другом бассейне парализовало наши войска в азиатской Турции; а сколько-нибудь серьезная неудача заставила бы немедленно отозвать их. Князь Барятинский нашел выход из этого опасного положения перенесением военного основания закавказских войск с Военно-Грузинской дороги на недоступное неприятелю Каспийское море, связанное Волгой с центрами государства; преимущественно в этих видах он так много заботился о развитии каспийского пароходства, об учреждении складочных пунктов для кавказской армии на каспийском берегу. Покуда западные горы не было завоеваны, опасность можно было предупредить только изменением военного основания; с завоеванием же их стало возможным отстранить ее вовсе, но для этого надобно было занять западный Кавказ так твердо, чтоб он остался в русских руках такою же твердыней против внешнего врага, какою был он против нас в руках черкесов, и для того вверить оборону его людям, которые могут постоять за себя, не нуждаясь в прикрытии регулярных войск. Теперь, когда заку-банские и прибрежные долины заняты линейцами, бассейны Кубани и Риона недоступны неприятелю; он не может ступить шага вверх по этим рекам, не открывая нам своего тыла. Пойдет ли он по Кубани, воинственное заречное население отрезывает его от моря; пойдет ли он по Риону, полки, переброшенные через горы, сейчас станут в его тылу. Мы не будем вынуждены, в случае войны, раздроблять войска. Казаки продержатся в горах, конечно, не хуже черкесов; регулярные войска будут иметь возможность маневрировать из этой крепости в каком угодно направлении, не оглядываясь назад; небольшой отряд, поддержанный казачьим населением, будет в состоянии оградить кавказский перешеек от всякого покушения со стороны Черного моря.
Вопрос «Каким населением занят Закубанский край?» не мог быть и поставлен; он был решен необходимостью. Но в то же время великолепие природы, неисчерпаемые естественные богатства вновь завоеванной области, первой без сравнения в ряду русских областей, заставляли желать оградить ее будущее развитие всеми мерами, какие только можно было принять, не противореча главной цели. Великий князь главнокомандующий старался согласить, по возможности, оба эти условия. Основанием положения о кубанском войске послужило в главных чертах нынешнее устройство войска линейского, но оно развито сообразно с духом вновь возникающих земских учреждений, избавлено от регламентации, наложенной на быт казаков истекшим историческим периодом, соглашено, сколько возможно, с выгоднейшими экономическими условиями. Новый быт казаков будет ближе к их коренному, древнему быту, чем в непосредственно предшествовавшем времени; им можно будет сказать во всеподданнейшем адресе, как сказали московские старообрядцы: «В новизнах твоего царствования нам старина наша слышится».
В положении необходимо было воспроизвести в главных чертах видовой быт линейского войска, так как линейцы составляют основу войска кубанского; кроме того, быт их представляет и в военном отношении самые выгодные условия. Не только в характере, но и во внешнем устройстве наших казачьих войск существует большая разница. У линейцев нет особенного высшего класса, выделяющегося из народа. В линейском войске общая связь выражается только в администрации, но не в народной жизни; на деле каждый отдельный полк или бригада составляет особенное общество, имеющее по большей части значительные видовые оттенки. Действующий линейский полк не состоит, как донской или уральский, из случайно соединенных между собой людей, собранных с целого округа, переменяющихся каждый срок, не имеющих вне службы никакой связи ни между собой, ни с своими офицерами. Линейский полк есть известный поземельный участок. Служащие в нем казаки и офицеры все дети одной семьи, все соседи и односельцы, меняющиеся только очередью, но никогда не переменяющие знамени. Эта особенность проводит глубокое различие между линейскими и другими казачьими полками. У линейцев глубоко вкоренен полковой дух, без которого нет настоящего войска. Полк для них вместе знамя и родина; полковая слава дорога им как воинам и как гражданам. Это деление перешло за Кубань с линейцами и распространено на бывших черноморских казаков, которые прежде его не знали. Предполагается все кубанское войско разделить на самобытные полковые округа, причем, конечно, сохранятся все старые прославленные имена полков. Не так давно еще линейцы пользовались почти неограниченною свободой в своей домашней жизни; в двадцатых годах гребенцы выбирали сами своего полкового командира, под именем атамана. С тех пор, хотя оставались еще формы самоуправления, но потребности войны, принявшей с тридцатых годов самый серьезный характер, вынудили ввести у казаков строгую дисциплину и подчинить их военным начальствам. С замирением края новое положение выдвигает опять начала самого широкого самоуправления. Кроме начальника полкового округа и его небольшого штаба, все служебные места предоставляются народному выбору; все местные дела передаются решению мира. Коллегиальное управление по выборам при начальнике полкового округа и при главном войсковом управлении, существовавшее до сих пор, сохраняется и расширяется.
Положение обратило особенное внимание на то, чтобы снять с казаков, сколько можно, замкнутость их сословия, отчуждавшую его от всех населений Империи. Казакам предоставлено право, с соблюдением некоторых нетрудных условий, выходить из своего звания, которое в свою очередь делается доступным для посторонних людей при согласии общества; при таком порядке казачье население будет представлять не только потомственную породу, но известный тип русских людей. Казакам и офицерам предоставляется приобретение личной недвижной собственности, чтобы посредством этой меры снять с общественной жизни исключительные формы юртового быта. Я не могу вдаваться в подробности положения, составляющего покуда проект, но постарался избрать главные его черты.
В военном отношении каждый округ выставляет две очереди людей полного полкового состава, с одним комплектом офицеров; они будут сменяться поочередно. В обыкновенное время для облегчения казаков можно вызывать на службу небольшое число людей; при надобности — целый полк. Таким образом, когда все будет тихо, страна не будет терпеть от отсутствия рабочих сил; но зато, когда потребует государство, кубанское войско легко выставит двойной комплект людей. Недостаток офицеров не может служить препятствием к тому, так как в линейском войске офицеры не составляют особого класса: они только лучшие из казаков. При надобности весь первый комплект кубанских полков может присоединиться к русским армиям, между тем как другой комплект останется для обороны родных гор и, поддержанный всем населением, будет достаточно силен, чтоб обратить их в неодолимую крепость.
Состав действующих сил кубанского войска полагается в 18 конных полков, 18 стрелковых рот, 2 или 3 морские береговые полка и 5 батарей: все в двух комплектах одинаковой численности, кроме артиллерии. До сих пор вне Кавказа дорожили двумя и тремя сотнями линейцев; какою же силой будут 18 линейских полков, да кроме того еще 10 полков терских, всего 28 полков, которые все могут присоединиться к действующим войскам? 28 полков — это значит с лишком 25 тысяч никогда не сдающихся линейских казаков, одинаково страшных как конница и как пехота. Не надобно забывать и 18 рот пластунов (в двойном комплекте 36), этих типических людей, из которых почти каждый стоит куперовского патфайндера [63] , которые ходят по сто верст в день, без лодки переправляются через широкую реку, неслышною поступью подбираются к лесному зверю, как кошки прокрадываются сквозь неприятельские цепи и готовы, пожалуй, выкрасть вражеского генерала из его палатки.
63
Следопыта (герой серии романов Ф. Купера).
Береговые полки должны нести не конную, а морскую службу. В прибрежных долинах нет обширных пастбищ, нужных для содержания местной кавалерии; с другой стороны, оборона берега требует моряков. В этих видах старались соединить в прибрежном населении элементы, имеющие в себе задатки морского развития, — азовских казаков и женатых матросов, с добавлением из общей массы переселенцев, которые в этой среде и при этой обстановке скоро станут моряками, так же как между линейцев они стали линейцами. Служба приморских казаков будет состоять преимущественно в береговом крейсерстве; они должны быть вместе матросами и стрелками и, как другие, в двух комплектах, действующем и резервном. Учреждения соображены так, чтоб привлечь этих людей исключительно к морю. Положение о береговом населении способно к значительному развитию впоследствии; население это может служить готовым морским резервом будущему черноморскому флоту.