Кавказский узел
Шрифт:
Аслан подошел ближе к машине. Надрывалась рация, в замке зажигания торчал ключ, а на заднем сиденье лежали два бронежилета и два автомата «АКС-74У» со сложенными прикладами. Аслан достал ключ из замка зажигания, запер машину, потом повесил два автомата за плечо, один, затем другой. Задумчиво пошевелил ногой полицейское тряпье, пошел дальше. Никто его не останавливал, несмотря на два автомата.
На углу была билетная касса, продавали билеты на автобусы, тут полно было частных автобусов. Очередь в нее была человек сто, не меньше…
На площади Ленина толпился народ,
Его пихнули.
– Отойди, упадет щас…
Памятник сопротивлялся недолго, под приветственные крики толпы тяжело рухнул вниз. И в этот момент Аслана пихнули в бок.
– Аслан! Че ты, как ты, где ты?!
Обернувшись, он увидел Магомеда.
– Че, движения – не движения, как сам, папа-мама, брат-сеструха… – Магомед говорил, почти орал, не дожидаясь ответов, на боку у него был «АКМ», сам он был в камуфляже каком-то, – зачем тебе два автомата, а? Красава. Ты так с ними по городу перся? Ай, саул, грамотный пацан. Красавчик…
Рядом с Магомедом были его люди, вооруженные.
– Зачем памятник валите? – спросил Аслан.
– Че?
– Памятник зачем валите?
– Ну ты камень. Он же из бронзы, знаешь, сколько бронза стоит?
Ясно…
– Че, русские нас бортанули, да? Наша власть теперь…
Магомед вдруг посерьезнел.
– Не, а ты че от жизни хочешь?
– Мне бы к президенту попасть…
– А… а че надо?
Аслан решил играть в открытую, вынул письмо. Магомед пробежал глазами, посерьезнел еще больше.
– Пошли…
В дом правительства просто так уже не попасть, там сооружают баррикады, полно черных внедорожников, дорогих седанов и людей с оружием – все, у кого есть родственники, вызвали их сюда, на случай чего. Полиция тоже есть, но старается не отсвечивать. В коридорах – хай-х… люди с оружием, кто-то куда-то бежит, кто-то с кем-то общается, встав посреди дороги. У одного из открытых окон – пулемет, смотрит своим рыльцем на улицу Расула Гамзатова. Все уже реально, по-взрослому…
Магомед, где-то обнимаясь, где-то крича, где-то протискиваясь, продвигался вперед, волоча на буксире Аслана. На этаже, где сидел президент, обернулся, крикнул:
– Давай бумаги!
Аслан отдал бумаги, и Магомед канул в толпе…
Магомед появился больше чем через час, когда уже шла кругом голова, они протолкались к выходу. Народу на площади стало еще больше, на Гамзатова рычали бэтээры.
– На, – Магомед сунул Аслану его папку, – цени. Ты мне землю зажал… а я к тебе как к родному…
Аслан открыл папку… его толкнули, кто-то бежал к кому-то обниматься, снося все на своем пути. Бросился в глаза знакомый флаг на бланке…
Дибирова Аслана Ахатовича назначить министром юстиции Республики Дагестан…
Аслан поднял глаза на друга и задал один только вопрос:
– Зачем?
Магомед толкнул его.
– Отойдем.
Они отошли за машины.
Ра-а-а-а-ай под тенью
Сабель.
Ты на священной войне
Ты мусульманин…
– Зачем… – скривившись в улыбке, сказал Магомед, – ну, во-первых, дружба с министром юстиции – это само по себе плюс. Даже если он такой честный, что тебе клочок земли выделить нормально не может, чтобы дом построить. Если про тебя знают, что ты с министром в деснах…
– А второе?
– Второе? Я, знаешь, тоже в этом городе живу. И мои дети живут. Может, что и получится, да же [17] ?
17
Частое окончание предложений в дагестанском молодежном сленге.
– Пойдешь ко мне работать?
Магомед опешил
– Ты что, серьезно?
– А что не так?
– Я же не юрист.
– Один честный человек стоит десятка юристов…
Магомед рассмеялся и похлопал его по плечу.
– Ну какой я честный, в натуре? Я бандит.
– Ты честный хотя бы в том, что понимаешь разницу между добром и злом. Другие не понимают и этого, для них все едино. И все в карман. Я один республику не построю.
Магомед снова покачал головой.
– Нет. Прости, друг, но нет. Не моя тема. Мне не до этих умностей, я есть тот, кто я есть.
– То есть я буду строить новую республику, а ты на это со стороны смотреть, так?
Магомед не нашел что ответить. Аслан какое-то время смотрел ему в глаза, а потом отвернулся и пошел меж машин на площадь…
Информация к размышлению
Документ подлинный
Один из самых страшных ночных кошмаров официального Баку возвращается из небытия. В конце сентября в Дагестане был воссоздан один из самых трагичных на постсоветском пространстве общественных проектов конца XX века. Речь идет о Лезгинском национальном движении «Садвал».
В России на эту новость не обратили никакого внимания. Но в Азербайджане она разлетелась со скоростью света. Поскольку с момента обретения Азербайджаном независимости именно «Садвал» представлялся азербайджанскими властями в качестве одной из самых главных угроз молодого государства.
Активисты «Садвал» в свое время были обвинены азербайджанскими властями в подрыве бакинского метро, пособничестве армянским спецслужбам, большое количество активистов движения было брошено в тюрьмы, а сама организация названа террористической и запрещена на территории страны. И теперь, судя по всему, для Баку приходит новый этап борьбы с лезгинской угрозой.