Казачий дух
Шрифт:
— Зачем ты сюда пришел, атаман? — спросил Шамиль.
Он усмехнулся краями волевых губ и выпрямил свое поджарое тело в седле, покрытом золотым персидским ковриком. На голове у него серебрилась завитками каракулевая папаха из шкуры трех месячного ягненка. На тонком ремне на поясе, украшенном золотыми бляшками, покачивался кинжал в золотых ножнах и с золотой ручкой, отделанных драгоценными камнями, самым крупным из которых был рубин. На среднем пальце правой руки играл огнями в лучах утреннего солнца золотой перстень с вправленным в него
— Что тебе здесь надо, казак?
— А что нужно было тебе на левом казачьем берегу, что там до сих пор никому нет покоя? — насмешливо хмыкнул и Панкрат, он уже освоился и теперь выискивал во внешности врага слабые стороны, чтобы не промахнуться с отпором. — Кто тебя гонит на нашу сторону? Своей вотчины перестало хватать?
— На левом берегу Терека я бываю очень редко, — приподнял одно плечо Шамиль.
— Зато твои абреки гуляют по нашим станицам день и ночь.
— Я их туда не посылаю, я защищаю свою землю от московских царей, — лицо имама нахмурилось, он сдвинул черные брови. — А вот вы, казаки, этим русским служите, кормите их, поите, квартиры предоставляете, своих женщин господам офицерам отдаете.
— У нас нет различий по национальностям, кого наша скуреха выберет, того мы к себе и примем. Хоть кривоногого калмыка, хоть криворукого ногая, хоть злого чечена, — в свою очередь насупился и полковник. — Жилье мы русским предоставляем потому, что вера и язык у нас одни, мы служим русскому царю с его народом верой и правдой.
— А где же ваша казачья гордость? — презрительно сощурился Шамиль. — Какие вы русские, когда давно отмежевались от них, и сами называете их москалями, кацапами и сип-сиповичами?
— Они тоже не остаются в долгу, мы для них пугачи, разинцы, разбойники с большой дороги, да голь перекатная.
— Посмотри на себя, атаман, разве ты русский? — продолжал увещевать Панкрата влиятельный собеседник. — У москалей носы сплошь татарские — картошкой, характер плаксивый и трусливый, а ты вылитый горец, только говоришь по ихнему. Даже одежда на тебе горская, даже кинжал ты нацепил, подражая нашим джигитам.
Панкрат поймал зрачки вождя всех кавказцев и постарался отвести в сторону черную силу, прущую из них. Ему показалось, что он сумеет перебороть ее, потому что у него было что-то еще такое, чего не было у этого человека, обладающего недюжинной волей.
— Ты сказал правду, Шамиль, мы растеряли многое, что связывало нас с бывшей нашей родиной и с нашим народом. Даже обличьем мы стали похожи на тех, с кем рядом живем, — он расправил грудь и ворохнул плечами. — Зато дух у всех у нас остался прежним, каким ему и положено быть — он у казаков русский.
Оба всадника долго расстреливали друг друга глазами в упор, и если бы не дикая энергия
— Зачем ты сюда пришел, атаман?
— За тем, чтобы ты прекратил набеги на казачьи станицы.
— Я не посылал в ваши станицы своих людей. А набеги никогда не прекратятся, разбойничьи группы мне не подвластны, — причмокнул губами вождь. — Кроме того мне известно, что они чаще нападают на военные обозы, нежели на мирные селения.
— У тебя плохие информаторы, Шамиль. А скорее всего ты врешь, потому что те самые группы из бандитов, якобы неподвластные тебе, входят в состав твоего войска.
Вождь абреков долго молчал, не отводя пристального взора от собеседника. Затем, не отвечая на явное оскорбление, он повторил все тот-же вопрос:
— Что еще привело тебя в наш горный край?
— Я пришел сюда за своим сыном Павлушкой и за сестрой Марьюшкой, — в свою очередь не отрывая взгляда от лица Шамиля, жестко проговорил Панкрат.
— Но твоих близких родственников в этом ауле нет, — криво усмехнулся имам.
— А где они?
— Я не знаю, что тебе сказать, потому что впервые об этом слышу.
— Пусть будет так, тогда я спрошу тебя по другому, — расслабленно улыбнулся и атаман. — За твоей спиной притаился среди абреков один чеченский мюрид, его зовут Муса.
Помедлив немного, Шамиль молча кивнул головой, видно было, что ему не нравились вопросы полковника. А тот продолжил:
— Это мой кровник, он враг всей семьи Даргановых. Я думаю, что его люди тоже участвовали в похищении Павлушки с Марьюшкой, и он должен знать все, — Панкрат повертел нагайку в руках. — Отдай его нам, он укажет место, где они спрятаны.
Шамиль прищурился и положил правую руку на рукоятку кинжала, крупный бриллиант в перстне на среднем пальце рассыпался множеством разноцветных лучей, другие камни отозвались ему такими же цветными искрами. Казалось, фигуру имама вместе с арабчаком накрыла небесная радуга. Но подвижные крылья горбатого носа и резкие складки по углам большого рта по прежнему не предвещали ничего хорошего:
— Ты забыл, казак, что горцы своих гостей не предают и не выдают, — негромко сказал он. — Ты хочешь, чтобы я нарушил законы наших гор?
— Муса из тех самых разбойников, которые тебе не подвластны, об этом ты поведал только что, — криво усмехнулся полковник. — А ты приютил его у себя.
— Он мой гость!
Шамиль на глазах превратился в окаменевшего горного орла, все черты его сухощавого лица с резкими морщинами показались вырезанными из гранита. Лишь черные зрачки не прекращали прожигать жгучими лучами противника, стоящего напротив него.