Казачий разъезд
Шрифт:
— Трагедия в том, что мы ничего не знаем! — вздохнул Крман. — Мы даже не знаем, есть ли у казаков король и сколько «п» в его имени.
— Постой! — Погорский подошел к окну. — Там кричат. Что-то горит. Люди бегут… Да это ведь наша коллегия!
— Не может быть!
— Что значит «не может быть», когда она все же горит!
— Но там наша библиотека! Там рукописи, книги! Это не должно погибнуть!
Крман и Погорский выбежали из дому. Да, действительно, над крышами двухэтажных домов стлался едкий черный дым. Его быстро уносило ветром к горам.
— Как назло, и погода ветреная! — воскликнул Погорский. — Лучшей для поджога не придумать.
Когда они подошли к месту происшествия, гасить было уже нечего. Коллегия сгорела вместе с документами, библиотекой, с хранившимися
— Кто это сделал?
— Понятно — католики. И думаю, что это только начало.
— Неужели есть на свете столь подлые люди, которые сознательно могут предать огню книги?
— Даниил, ты не ребенок, откуда такая наивность? Раз князь Ракоци восстал во имя истинной веры, для блага всех протестантов, то католики ответят нам огнем и мечом. Чего иного ты ждал? Если не дать отпора, истребят не только наши коллегии и библиотеки, но и нас и детей наших. Ничего не пощадят.
— Отчего люди так злы?
— Почем я знаю, отчего они бывают добрыми или злыми?! Не об этом надо сейчас думать, а о том, как побыстрее добраться до шведского короля. Он поможет нам в борьбе с католиками. Только он — настоящая сила.
— Едем! — тихо сказал Крман. — Знаем ли мы или не знаем, кто прав, кто виноват, а нужен нам сейчас, конечно, Карл. Я не спорю. Да и к нему ближе, чем к остальным. Истина, где ты?
— Поищем ее в пути! — ответил Погорский. — Или проживем без нее. Была бы помощь Карла…
— А ты уверен, что Карл поможет?
— Никогда и ни в чем нельзя быть окончательно уверенным! — нервно дернул плечом Погорский. — Но и пребывать в бездействии уже нельзя. Поджог нашей коллегии, гибель библиотеки — начало большого наступления Габсбургов на всех протестантов.
— Да, конечно, — согласился Крман. — Я все понимаю. Я просто хотел бы подумать. В спешке правды нет.
— О чем думать? Ждать, пока нас всех перебьют? Вперед!
— Мы поедем через Львов?
— Не знаю. Вряд ли. Удобнее, наверно, через Краков.
— Жаль.
— У тебя дела во Львове?
— Нет. Но там живет один мой хороший знакомый.
— Знакомый подождет. Сейчас не до разговоров. Надо ехать.
— Хорошо! — решился Крман. — Хоть завтра утром.
Впрочем, выехали они вовсе не на следующее утро, а лишь через три месяца. Их задержали в Пряшеве не только дела, но и отсутствие каких бы то ни было вестей о местонахождении Карла XII и о его дальнейших планах.
Грустно было Крману покидать милый, родной сердцу Пряшев. Казалось ему, что там, в мире бескрайнем и беспокойном, ждут их с Погорским тяжелые испытания или даже гибель. По-тому-то накануне отъезда Даниил долго бродил по уютным улочкам городка, затем вышел в поле, сел на пригорке и долго глядел на голубые, поросшие смереками [14] холмы. Издалека доносилась песня косарей. Самих косарей не было видно. Лишь голоса их стелились над полем и улетали высоко-высоко, к белым крутолобым облакам, степенно, как корабли по морю, плывшим в сторону далеких гор.
14
Смереки — хвойные деревья; растут в Карпатах и Татрах.
Надолго запомнились Крману солнечный день и песня. Позднее он вспоминал об этих минутах как о тихом рае, пригрезившемся в сладком предутреннем сне.
Дорога их была долгой и нелегкой. Во Львов они так и не попали. А у Даниила Крмана появилась возможность, глядя в окно повозки, поразмыслить о том, что истина, может быть, специально сокрыта от людей. Ибо познай они ее, жизнь стала бы до того простой и понятной, что наступила
Сумка почтового курьера
На этот раз вы познакомитесь с несколькими документами, имеющими отношение не только к разным людям, но и к разным странам. Вот они.
«…Иоганн Фридрих Беттигер еще в двенадцать лет обнаружил склонность к алхимии. Он поступил учеником к одному провизору в Пруссии. Позднее Беттигер стал работать сам. Говорят, ему действительно удалось сделать несколько удачных опытов. Это привлекло всеобщее внимание и возбудило много толков по всему городу. Слух дошел и до двора. Король Фридрих I велел тотчас арестовать молодого лаборанта, занимающегося тайными изобретениями. Но Беттигера предупредили вовремя, и ему удалось благополучно скрыться из Берлина в Виттенберг.
Теперь он находится в саксонских владениях, и вряд ли было бы разумным выдавать его пруссакам».
Вы, конечно, догадались, что Август ухватился за идею: вдруг молодой алхимик преуспеет в своем деле? Ведь золото столь необходимо, чтобы скупать престолы, симпатии современников, благосклонность римского папы. Даже для того, чтобы просто переменить одно вероисповедание на другое, тоже необходимы деньги. И Август решил вопреки требованиям прусского двора Беттигера, как саксонца по происхождению, не выдавать. К юному алхимику приставили штатгальтера [15] графа Фюрстенберга. Алхимик произвел несколько опытов в присутствии штатгальтера, затем передал ему на сохранение небольшой пузырек со специальной ртутью, заклиная графа не делать никаких опытов при короле До поры, пока он, Беттигер, не сотворит специальные заклинания. Фюрстенберг во всем этом ничего не понял, но поспешил с пузырьком к Августу. И надо же было, чтобы во время доклада королю (Август тогда еще прочно восседал на польском престоле) в комнату вбежала собака, махнула хвостом и разбила пузырек. Ртуть, вылившись на паркет, рассыпалась на сотни юрких блестящих шариков. Король и штатгальтер бросились ее ловить. Напрасно! Хотели наказать собаку, но что возьмешь с бедной бессловесной твари, которая только то и умеет, что выслеживать птицу! Алхимия с ее премудростями собаке была явно не по духу.
15
Штатгальтер (нем.) — правитель области, наместник.
Когда Беттигер узнал об этом, он схватился за голову и застонал: ртуть, оказывается, была особого свойства. Найти такую было очень трудно. Беттигер утверждал, что она была привезена из Индии.
Тем не менее король и граф на следующую же ночь приступили к опытам по инструкции Беттигера, используя для этого обычную ртуть. К утру в тиглях, конечно, не было ни грамма золота, зато образовалась какая-то невероятно крепкая масса, которую невозможно было выковырять ножом. Беттигера как не оправдавшего доверия перевели под стражу — в замок. По словам коменданта, там он «бесился, как лошадь, ревел, как бык, скрежетал зубами, ползал вдоль стен и вибрировал телом с такой силой, что два солдата не могли с ним справиться. При этом он много пил, иногда до двенадцати кувшинов пива, не чувствуя опьянения».
Тогда решили сменить педагогическую систему и впредь воспитывать алхимика добром и лаской. Беттигера выпустили на волю. Определили ему содержание, которое за три года обошлось казне в сорок тысяч талеров. Оказалось, что алхимик — парень весьма веселого нрава. Любит кутежи и одаривает любезных ему девиц нарядами. Конечно, при такой жизни заниматься алхимией было некогда. Чувствуя, что над ним нависает беда, Беттигер попробовал было бежать в Австрию, но был пойман и возвращен Августу. Вновь к нему приставили стражу. Правда, он получил в свое полное распоряжение хорошее помещение, лабораторию. Беттигеру для поднятия духа приводили под конвоем товарищей для пирушек. Но ежедневно напоминали: нужно золото!