КАЗАЧЬЯ ДОЛЯ. Первый чеченский след
Шрифт:
Я продолжал молчать, мне было противно даже смотреть на Хряка. И чем дольше я молчал, тем злее он становился. В комнату вошел тот, который ушел за Дашей.
–Хозяин, ее нет нигде!
На душе у меня сразу стало спокойно. В комнату вошел еще один. Вот и четвертый охранник Хряка, все в сборе.
– Ну, я вижу, ты не хочешь говорить по-хорошему. Как хочешь, значит, вытащим из тебя клещами, Давайте, ребята, работайте.
Все четверо подошли ко мне.
– Казак, мы тебя сейчас будем бить и пытать. Если ты захочешь нам все рассказать – скажи, мы сразу перестанем, понял?
–Понял.
И все четверо, по очереди, начали меня бить. Били в самые больные места: кто в лицо, кто по ногам, удары сыпались со всех сторон, пока я не потерял сознание. Очнулся оттого, что на меня кто-то лил воду. Открыв глаза, я увидел перед собой противную рожу ревизора.
–Очнулся? Хорошо. Сказать ничего не хочешь?
Я молчал.
–Продолжайте, ребята.
Ко мне подошел тот, что ходил за Дашей.
–Ну, казак, теперь я тобой займусь, и поверь, ты мне расскажешь не только про свою сучку, но и про то, как на царя покушение делал.
Он подтащил стол поближе, положил на него мою руку, вытянул мой палец, и что есть силы, ударил по ногтю молотком. От такой боли я заорал не своим голосом, такой боли я не ощущал никогда. Из пальца тонкой струйкой стекала кровь, заливая на столе инструменты. Мой ноготь лежал рядом с пальцем. Сквозь боль я услышал, как на улице кто-то орал. И я узнал: это был Богдан. Он орал и ломился сюда, в комнату, его кто-то удерживал. Я понимал, что если закричу еще, то его никто не удержит, и тогда я погублю и себя, и его. Тем временем мои мучители только входили во вкус. Толстый положил на стол другую руку, и ударил по ногтю молотком. Я зубами прикусил язык, чтобы не заорать, во рту появился вкус крови, боль пронизывала меня всего, но то, что я не подал и звука, моих палачей еще больше злило, и они сразу ударили по другому пальцу. Я потерял сознание. Очнулся от нестерпимой боли, мне казалось, что по моим пальцам били и били, не переставая. Хряк и четверо палачей стояли у окна, разговаривали о чем-то своем, не обращая на меня никакого внимания. Мне хотелось, чтобы они не заметили, что пришел в себя. Я не знал, сколько времени пробыл без сознания. Казалось, что стоит мне только шевельнуться, как они примутся опять меня пытать. Ревизор посмотрел в мою сторону.
–Посмотрите, он, наверное, должен прийти в себя.
Здоровяк вылил на меня ведро воды.
–Хозяин, он готов продолжать экзекуцию.
–Ну что, казак, больно? Может, подумаешь и назовешь сообщников. Говори, сволочь, где девка?
Я молчал.
–Продолжайте .
Мою руку положили на стол. Я, уже по привычке, прикусил язык. Боль опять прошла по всему телу. Третий палач, подойдя ко мне, сказал:
–Ну, теперь моя очередь, сейчас я буду тебя пытать. То, что было до этого – цветочки, теперь ты у меня петь будешь.
Толстый схватил со стола щипцы, подошел с идиотской улыбкой и взял мой мизинец.
–Ну, петь будешь? Девка где? Молчишь, сука, – и откусил кусачками мне полмизинца. И я снова потерял сознание. Очнувшись, увидел, что в комнате только один палач. Я жутко испугался, что Богдан на мой крик вбежал сюда, и теперь его будут пытать. Дверь открылась, вошли Хряк и трое палачей. Я хотел что-то сказать, но язык мой опух, и я не мог произнести и слова. Тот, который бил мне по пальцам, подошел и палкой открыл мне рот.
–Хозяин, он откусил себе язык.
–Ладно, хрен с ним, закончили. На каторге он и немой сгодится. Давай полковника ко мне.
Полковника привели через пять минут. Хряк с ним разговаривал, как с простым солдатом.
–Полковник, этого в лазарет, под арест, через неделю я за ним пришлю конвоиров. На каторгу поедет.
–Узнали от него, что хотели? – спросил полковник.
–Эта сволочь откусила себе язык.
Степанов посмотрел на мои руки.
–Казаки!– позвал Степанов. В комнату вошли Богдан и Остап.
–В лазарет его, быстро.
Я пытался спрятать от Богдана руки, но он все равно их увидел. Кровь бросилась в его лицо, руки зачесались. Он посмотрел на голову Хряка, обдумывая, куда хватить кулаком. Но полковник это понял и закричал:
–В лазарет его, быстро, быстро.
Богдан с Остапом взяли меня на руки и понесли в лазарет. Там капитан Тюрин сделал мне укол, и я не чувствовал боли совсем, мне вдруг стало хорошо. Капитан обработал мои раны.
Богдан был со мной, он не отходил от меня ни на шаг, говорил, что с Дашей все нормально. И как только уедет Хряк, он ее приведет ко мне. Два конвоира, поставленные полковником, были из нашей сотни, их можно не бояться.
–Богдан, – позвал его Остап, – тебе пора.
Я посмотрел на него и понял: он что-то задумал, но говорить я не мог. Кузьмин вышел из лазарета и направился к конюшне. Быстро запряг коня, вскочил верхом и поскакал. У ворот его ждал Остап, он дал ему два револьвера и две шашки. Богдан поскакал дальше, он проскакал через аул до небольшого лесочка, где можно было спрятаться, развел костер и стал поджидать, когда поедет ревизор с палачами. Огонь в костре весело потрескивал, Богдан смотрел на костер и придумывал, как будет убивать обидчиков. И чем дольше их не было, тем злее он становился.
К вечеру показалась карета, запряжённая тройкой лошадей. Богдан, держа два пистолета в руках, преградил им путь. Четверо сидели в карете, один – на месте кучера.
–Что тебе надо, казак?
–Застава. Всем выйти для проверки.
–Какая здесь застава? Ты что, казак, с дуба рухнул?
–Разбойники здесь лютуют! Выходи, а то щас пальну по карете.
Из кареты показалась толстая морда Хряка, с шашкой на боку. За ним вышли еще трое.
–Я – ревизор наместника, – он пристально посмотрел на Богдана. – Казак, а мне твое лицо знакомо, я тебя где-то видел.
Богдан со всей силы ударил по ведомому коню, вся тройка сразу сорвалась с места и исчезла за деревьями, увозя за собой пустую карету и оружие, находившееся в ней.
–Тебе чего надо? – дрожащим голосом спросил Хряк.
–Вот вы-то мне и надо. И за друга своего покалеченного я вас сейчас на куски буду рубать.
–Послушай, казак, у нас работа такая. Но ты-то как можешь убить безоружных?
–А ты, сволочь, как, а?
–Но тогда чем ты лучше нас?– продолжал ревизор.
– Ну, что ж, будь, по-вашему, – Богдан засунул револьверы в седло, слез с коня, взял две шашки и пошел на них.