КАЗАЧЬЯ ДОЛЯ. Первый чеченский след
Шрифт:
– Кум, кум, проснись.
Я встал, смотрю: все строиться идут. Надо же, гады, такой сон прервали, но на душе все равно было хорошо, я всех своих родных, как воочию увидел… и Даша там была.
Строил всех Семкин, отобрал человек восемьдесят и поехал лес прочесывать. «Как раз кстати, я спокойно найду Игната и передам золото».
– Богдан,– подозвал я его. Кум подошел, и по нему было видно, что он обижается из-за моего молчания. Ему было интересно, куда я ночью ходил.
–Смотри, – я открыл мешочки с золотом. Богдан аж присвистнул, но спрашивать ничего не стал.
–Ну,
–На обиженных воду возят!
–Это мне атаман дал – погорельцам передать.
–Значит, ночью ты к нему ходил? А меня почему не взял? Вдвоем сподручнее было бы. Ладно, рассказывай!
Я ему все рассказал: все, как есть, ничуть не наврал, но он на меня смотрел опять с недоверием. Я понял этот его взгляд, перекрестился и сказал:
–Ну, ей богу, не вру!
–Я тебе верю. Пойдем в станицу, Игната надо искать.
Мы обошли стороной свою сотню, чтобы лишних вопросов не было. На входе в хутор стоял Кузьмич, рядом – обоз. Мы подошли ближе, и я отвел Кузьмича в сторону.
–Кузьмич, винтовки и патроны спрячь в первую сгоревшую хату.
–Какие винтовки? – он смотрел на меня, не моргая. Я растерялся. В голове промелькнула мысль: «Может, не тот Кузьмич?» Впервые в жизни я не знал, что сказать, а вслух произнёс:
–Я пошутил!
Пожал плечами и пошел прочь. Настроение сразу испортилось, я не знал, что делать. Вдруг он расскажет майору про мои слова. Богдан шел рядом и что-то говорил, но я его не слышал. В голове перемешались все мысли. Наконец Богдан остановил меня и сказал:
–Я его убью!
Мы повернулись в сторону Кузьмича: он вез свою телегу в сторону первого сгоревшего дома. Проходя мимо, Кузьмич хитро мне подмигнул. Я сразу успокоился: все нормально. Мы пошли дальше. А я всё думал: «Наверно, правильно поступил старый казак. И мне нельзя в открытую спрашивать про Игната, надо что-то придумать.» Мы шли по хутору. Это была одна длинная улица, по обеим сторонам которой стояли дома. Слева предстала страшная картина: двенадцать дворов были сожжены. Я представил, как хуторяне метались от дома к дому, спасая свое и так небогатое добро. Посередине хутора стоял большой амбар, вокруг него толпилось много людей. Нам стало понятно, что здесь живут погорельцы. Но как узнать, кто из них нам нужен. Погорельцы о чем-то шумно говорили. Увидев нас, сразу замолчали и посмотрели на чужаком недоверчивым взглядом.
–Здорово живем, что невеселые, о чем тоскуете?
–Вы расстреливать нас пришли, али как? – спросил здоровый мужик лет пятидесяти.
–А ты, что ж, в каждом казаке врага видишь? – спросил я.
–Да друзей нынче мало ходит! Шли бы вы отсюда подобру-поздорову.
–Игнат, перестань, что на людей бросаешься, они ведь тоже подневольные!– вступилась женщина, по-видимому, его жена. Но мужик этот не угомонился, он продолжал оскорблять и унижать нас. Я не выдержал, снял винтовку и ткнул ему в грудь:
–Ты, гад, оскорбляешь солдат его Величества? А ну, пошли к майору! – и дослал патрон в патронник. Игнат сразу замолчал, зато все бабы в голос заорали. Богдан тоже заорал на баб:
– А ну, пошли! Молчать! Отведем к майору, пусть он разберется. Будет знать,
Бабы затихли. Не унималась только его жена, она плакала и просила отпустить.
–Руки за спину, пошел вперед! – я толкнул его в спину и он зашагал не спеша. В его глазах стоял страх, а мне не хотелось его пугать. Я собирался отвести его подальше, чтобы поговорить. Жена Игната не отходила ни на шаг, и с ней еще баб десять. Все они умоляли отпустить его. Я подошел поближе к мужику и на ухо шепнул:
–Где твоя хата?
–Нет хаты!
–А где была?
–Да вон, первой стояла.
–Тебе привет от атамана!
Он повернулся ко мне и посмотрел в глаза.
–Пошел, – и опять толкнул его в спину. Бабы уже просто завыли.
Игнат повернулся к ним и строго сказал:
–Цыц! Домой пошли!
Бабы остановились, перестали плакать. За нами не пошли, но и домой тоже не свернули, так и остались стоять на дороге. Я повесил винтовку на плечо и пошел рядом с Игнатом. Он засунул руки в карманы, сделал кивок головой – мол, идите за мной. Мы прошли за сгоревшую усадьбу, где нас никто не видел.
–Тебе атаман привет передавал? – спрашиваю его. Игнат спокойно стоял и смотрел на меня. Я понял, что тоже не доверяет, тогда достал мешок с золотом, открыл его и показал. Мужик обнял меня, поблагодарил .
–Спасибо вам, хлопцы!
–Нам-то за что, атаману «спасибо» скажешь!
–Вы тоже рискуете головой.
–Да ты нас на улице уже отблагодарил! – с обидой сказал Богдан.
–Вы, казаки, не обижайтесь. Сами посудите: в тот день, когда хаты наши сгорели, детишки казака видели. Вот мы и думаем, что это он поджог. Вот только зачем – не знаем. Сами смотрите, хата от хаты стоит далеко, ветра не было, не могли сами по себе сгореть двенадцать дворов.
– А как выглядел тот казак?
–С бородой, в годах.
–Вашу станицу сожгли, чтобы разбойников поймать! – сказал я.
«Неужели Семкин специально сжёг, – думал я, – как можно людей крова лишить ради поимки». Я попросил Игната присмотреть за оружием, что находится в его сгоревшей хате. Он с удовольствием согласился. Мы обнялись и простились. Богдан предложил:
– Давай по улице не пойдем, а свернём дворами.
Проходя мимо первого дома, я обратил внимание на Кузьмича – он лежал на телеге. Мне стало интересно, что же он мне ответит.
–Кузьмич, тебе помочь?
Он опять посмотрел на меня своим суровым взглядом:
–Что?
–Ну и таскай сам! – со злобой сказал я.
–Спасибо, ребята, я сам. Вы свою работу сделали, теперь мне работать надо.
–Какую работу?– спросил я и поставил на него такие же неморгающие глаза. Кузьмич засмеялся и опять лег в телегу.
Весь день и всю ночь мы провели в засаде. К утру вернулся майор с казаками. Семкин был очень зол. От казаков мы узнали, что он видел следы бандитов и догадывался, что их кто-то предупредил. Он долго ругал вахмистра, что тот проспал разбойников. Вахмистр клялся, что не спал, что караулил всю ночь. Поручик Чистяков был спокоен, он проспал все два дня и, отдохнувший, собирался в обратную дорогу. Поручик подошел к майору: